Геннадий Ананьев - Риск. Молодинская битва

Давя друг друга, москвичи, ратники и бежавшие от нашествия пахари подмосковных сел устремились к воде, где их поначалу встречали меткие татарские стрелы, но вскоре вороги перестали стрелять, считая это излишним: очумевшие от жара люди бросались в воду, топя друг друга, образовывали целые завалы из человеческих тел, пытающихся вскарабкаться наверх и в итоге поголовно погибающих.

Взрывы пороха, в изрядном количестве приготовленного для стрельбы из пушек и рушниц, довершили разрушение города.

Вот в это самое время, когда Москва уже догорала, передовой отряд князя Михаила Воротынского встретил татарскую сотню на подступах богатого села, жители которого вовсе не ожидали никакого лиха. Сюда, почти на сотню верст к западу от Москвы, не долетела еще страшная весть о татарском походе. Дружинники Воротынского без особого труда, сделав засаду, расправились с татарами, и только нескольким басурманам удалось вырваться живыми.

Князь Воротынский после этой встречи с крымцами велел поспешить, хотя и не изменил осторожности, усилив передовой отряд и выслав дополнительные дозоры. Он собирался через сутки подойти к Москве со стороны Воробьевых гор, чтобы, осмотревшись, в соответствии с обстановкой принять решение; но ускакавшие татарские ратники, опередив его намного, по дороге смогли предупредить своих о появлении русской конницы, а один из них на самом крепком коне понесся что есть мочи в ставку Девлет-Гирея.

Еще задолго до рассвета гонец подскакал к воротам Воробьевского дворца, осадил коня (тот рухнул замертво) и крикнул стражникам:

— Открывай! Сообщение хану: идет войско гяуров!

Пока стражники отворяли ворота, их начальник поспешил к Дивей-мурзе. Нукеры уже прекрасно понимали, что хан делает только то, что советует ему этот мурза, хотя он и не является предводителем похода.

Дивей-мурза повелел немедленно привести прискакавшего, и тот рассказал, как сотня, ворвавшись было в село, оказалась окруженной гяурами.

— Их было очень много! Сотник приказал нашей десятке вырваться из боя и дать знать о русских. Мы выполнили его приказ. Пробились, хотя и не все.

Никакого приказа сотника не было, но кривил душой воин, чтобы не быть обвиненным в трусости и за это не оказаться с переломанной спиной. Он смело ссылался на сотника, ибо видел сам, как тому шестопером размозжило голову.

Дивей-мурза едва сдерживал радость, слушая воина.

«Его послал сам Аллах!»

Дивей-мурзу не интересовало, много ли, мало ли идет русских к Москве; он скажет хану о множестве конных полков, чтобы тот немедленно направил бы копыта своего коня за Перекоп. Мурза весь вчерашний день думал, как заставить хана это сделать, ибо то, чего можно было ожидать от спешного похода, достигнуто. Вышло даже лучше, чем он предполагал, и теперь самое время уйти обратно, сохранив тумены. Не так уж и важно, что добыча невелика, ее принесет будущий год, когда, как и готовился хан, рать станет еще многочисленнее и сильнее, вооружится добрым огнестрельным снарядом. Придумать, однако, Дивей-мурза ничего не смог, а без всякого довода подступать к хану опасался, видя, как самодовольно тот держится, взирая на уничтоженную Москву. Дивей-мурза молил Аллаха, чтобы он удержал хана от опрометчивого приказа взять Кремль.

Вчера не отдал ДевлетТирей такого приказа, но что взбредет в его самолюбивую голову сегодня? И вот сам Аллах, направляющий на верный путь, прислал вестника-спасителя. Недолго раздумывая, Дивей-мурза решился на очень смелый поступок: разбудить начальника ханских нукеров, ибо только он мог повелеть своим подчиненным пропустить кого-либо в ханские покои в неурочное время.

Сообщение об опасности подействовало. Нойон сам вызвался сопровождать Дивей-мурзу.

Разбуженный хан вначале разгневался:

— Как вы осмелились потревожить наш покой?!

— Страшная весть принудила меня, мой светлый хан, совершить столь дерзкий поступок. Выслушай меня, прежде чем казнить…

— Говори! — все еще гневаясь, смилостивился тем неменее Девлет-Гирей.

— Полки гяуров в одном переходе отсюда. Большая рать. Очень большая.

— Кто известил?

— Воин порубленной русскими сотни. Он, исполняя приказ сотника, прискакал к тебе, мой повелитель.

— Он — отважный воин. Беру к себе его нукером. Десятником нукеров.

Это никак не устраивало Дивей-мурзу. Принесшего весть нужно отправить подальше от глаз хана, иначе может открыться его, Дивея-мурзы, преувеличение о якобы грозной опасности. Не мог так быстро царь Иван направить полки к Москве, это понятно каждому, кто хоть чуть-чуть сведущ в ратном деле, но Дивей-мурза рассчитывал на то, что у страха глаза велики и хан не станет придирчиво оценивать его сообщение, не созовет совета нойонов.

— Позвольте, мой повелитель, стать ему сотником в том тумене, сотня которого погибла?

— Ты прав. Пусть там и будет. А теперь говори, что ты нам предлагаешь. Ты не осмелился бы будить нас, не имея совета. Мы хорошо знаем тебя.

— Да благословит Аллах вашу, мой повелитель, мудрость. Я, низкий раб ваш, действительно хочу предложить с рассветом увести тумены за Оку, а оттуда, без всяких задержек, — домой. Избегая всяких стычек с гяурами.

— Москва у наших ног. Мы станем ждать послов от князя Ивана. Мы принудим его стать нашим данником! Разобьем его полки! Пойдем в Тверь! В Ярославль!

— Не стоит, мой повелитель, спешить. Ваши, светлый хан, тумены без тяжелых пушек вряд ли смогут одолеть стены Ярославля, стены Твери. Не нужно вам, о мудрый из мудрых, и данничество князя Ивана. Вы готовили поход на следующий год и не откладывайте его. Сегодня, мой повелитель, вы показали свою силу: сгорело в огне большое войско московское, пополнить его быстро князь Иван не сможет, по России прошел великий мор, поэтому вы, мой повелитель, легко на следующий год возьмете Кремль и Тверь с Ярославлем, и Владимир с Нижним Новгородом, уничтожите всех князей и бояр, все их роды до единого человека, во всех городах посадите своих нойонов и мурз, а столицей Великой Орды сделаете Москву.

Для Девлет-Гирея мысль новая. Он, чингисид, знал только то, что замышляли и что воплощали в жизнь чингисиды, оставалось для него тайной за семью печатями стремление выскочки Мамая, который шел на Москву походом именно с этой целью: оставить грызущимся ханам их Орду, а самому ворваться в Москву, стать полным и безраздельным властелином России. Ее царем. Вот эту мамаевскую идею подсунул Дивей-мурза хану, выдавая ее за свою, и она так легла на душу ДевлетТирею, что он без лишних раздумий воскликнул:

— Великий Хан Великой Орды! Нам покорятся все земли на север и на запад! Да будет так!

— Теперь же, о великий из великих, посылайте гонцов в тумены, чтобы немедля повернули они коней к Оке.