Маргарита Разенкова - Девочка по имени Зверёк

Хафиз втолкнул ее и хотел было сразу выйти, но господин Фархад подозвал и что-то шепнул ему на ухо. Они тихо посовещались. Главный евнух ушел. Некоторое время прошло в полной тишине. Господин возлежал на диване, в подушках, и молчал. Шакира же стояла у двери, как вошла, ожидая в онемении его приказаний.

Вдруг вернулся Хафиз – привел Гюльнару. Шакира даже сделала шаг к евнуху, чтобы уйти, но, к ее удивлению, тот уже скрылся за дверью, плотно закрыв ее за собой. Господин сделал знак Гюльнаре, и та весело подбежала к нему, демонстративно оттолкнув плечом Шакиру.

«А мне что делать?» – ошеломленно подумала Шакира. Похоже на нее не обращали никакого внимания! «Наплевать! – решила она. – Буду стоять, как стояла, пока сам не скажет что-нибудь!» И, увидев, что господин усадил Гюльнару себе на колени, сжала кулаки и опустила глаза в пол: «Делайте что хотите!»

Весело щебетала Гюльнара, посмеивался господин Фархад, раздавался шорох одежды. Шакира не шевелилась и не поднимала глаз. Голова болела все сильней, стало невыносимо душно, и от волнения, как это с ней бывало, стало подташнивать. Сердце прыгало уже где-то в горле.

– Да, – вдруг очень громко, как ей показалось, произнес господин, – мы же совершенно забыли про Шакиру! Что же с ней делать?

– Прогнать! – радостно вскинулась Гюльнара.

– Ты думаешь, она нам помешает? – Он говорил делано задумчиво, будто и в самом деле решал.

– Помешает! – капризничала Гюльнара.

– Не знаю, не знаю. Она так скромно стоит. И на нас совсем не смотрит. Отчего ты не взглянешь на нас, Шакира?

– Ей неинтересно!

Похоже, это господину пришлось не по вкусу.

– Неинтересно?! Вот как!

«Больше не вынесу! Что за мука! – Шакира чуть не плакала. – Мне нужно облокотиться о дверь – или я упаду!»

– А ведь ты, Шакира, многому могла бы научиться у нашей страстной Гюльнары! Посмотри, как она нежна со своим господином! Как она ласкает меня!

Теперь Шакира просто физически не могла поднять головы: она была на грани обморока. Но голос хозяина был безжалостен:

– Посмотри на меня! Я приказываю тебе!

Она сделала мучительное усилие и подняла взгляд: полуобнаженная Гюльнара на коленях господина, ее слащавая улыбка, его холеные руки на ее плече и талии – все вмиг перевернулось, закружилось, ковер, на котором она стояла, начал бешено вращаться, и Шакира мягко упала – в темноту и покой…

– Что с ней? – раздался в темноте голос хозяина.

– Ничего страшного, обычный обморок. Просто не выдержали нервы, – сдержанно отвечал голос Хафиза.

– Это болезнь?

– Нет, мой господин. Для юной неискушенной девушки такая реакция нормальна. Только отдохнет немного – и с ней все будет в порядке!

Она почувствовала резкий неприятный запах – темнота сразу рассеялась, будто рассекли кинжалом плотную завесу, закрывавшую свет. Резануло глаза. Над ней склонились двое: Хафиз держал у ее носа какой-то флакон, а господин Фархад недовольно вглядывался в ее лицо. Шакира никак не могла понять, что произошло и почему она лежит на его диване.

– Ступай, Хафиз. Придешь за ней позже.

Стукнула дверь. «Дверь… надо опереться о дверь… – В голову вернулись мысли. – Гюльнара… О, Аллах!» Она все вспомнила и дернулась, чтобы встать.

– Лежи, – приказал господин, – какая ты, оказывается, слабенькая! Я такого еще не видел!

– Я могу встать и удалиться, мой господин, чтобы ты мог остаток вечера… чтобы Гюльнара… чтобы…

– Довольно о Гюльнаре, – он поморщился, – она уже давно ушла. Или ты не хочешь побыть моей единственной гостьей? Тебе так неприятно?

– Я просто прошу извинить мою слабость, господин.

– Меня зовут Фархад.

Он присел рядом и положил руку ей на лоб. Пальцы были сухими и прохладными. И приятными. И пахли дымно и пряно.

– Хочешь вина?

– Я никогда не пила вина.

– Да? А я пью вино и хочу, чтобы ты тоже немного выпила. Не вставай.

Он подал ей серебряную чашу, наполнил, налил и себе. «Похоже на виноградный сок, только слаще», – подумала Шакира.

– Очень вкусно, господин. – Голова опять закружилась, но теперь – приятно и легко.

– Меня зовут Фархад! – повторил он требовательно.

– Я не смею, – прошептала она.

Он усмехнулся:

– Пугливое сердечко. Хочешь персик?

– Да, господин.

Он взял фруктовый нож и стал отрезать кусочки персика и подносить к ее рту. Кончики пальцев касались ее губ, и персик казался чем-то необыкновенным! А господин следил за ней с веселым любопытством. Потом они поговорили немного – так, ни о чем. От вина она осмелела, а в его глазах томительно плясали искры, как в бокале с вином…

Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони, а она вдруг подумала: «Он хочет подчинить себе мои чувства!» А подумав так, тут же решила не показывать ему своих чувств. Никаких! Ни в коем случае! Просто потому, что очевидно: ему безразлично, кто перед ним – она ли, или другая, или третья… Их у него много.

Господин больше не предлагал ей ничего, он кликнул главного евнуха, и ее увели. Шакира отметила про себя, что сейчас ей будет неприятно услышать, как господин назовет чье-нибудь имя. Но он не позвал к себе никого.

Возвращение в покои гарема было ужасным: Шакира еще шаталась от слабости и смятения души, как прямо на пороге к ней подскочила неистовая Гюльнара:

– Это все из-за тебя! Из-за тебя меня прогнали! Ты притворилась, чтобы господин тебя пожалел! Ты во всем виновата!

– Я же говорила! – тут как тут оказалась и Биби.

Шакира молча отстранилась и прошла мимо них.

– Она устала от ласк господина, – надрывалась Гюльнара, – а мы должны потом плетку получать!

Шакира не хотела ни с кем ссориться:

– Мне нечего стыдиться: я никого не обманула!

Разгоряченная не на шутку Гюльнара, подбежав к постели Шакиры, схватила лежащего на подушке глиняного верблюжонка и, размахнувшись, бросила его о стену. Игрушка разлетелась на осколки. Сердце Шакиры вспыхнуло от обиды («Это уж слишком! Погоди же!»), и она не стала сдерживаться:

– Ну хорошо! Я могу рассказать, что произошло! Ты ведь не плетки боишься, ты бесишься, что не тебя он выбрал! Что ты оказалась недостаточно хороша для него в этот вечер!

На секунду воцарилась звенящая тишина – а затем Гюльнара с яростным воплем налетела на нее, вцепилась в волосы, расцарапала щеки. Было ужасно больно и стыдно, а сердце просто заходилось от злости! Но Шакира нашла в себе силы оттолкнуть нападавшую и громко закричала (не без тайной мысли привлечь внимание стражи):

– Оставь меня в покое!!!

Через мгновенье в гарем ворвались евнухи, и на пороге стоял бесстрастный Хафиз. Гюльнара, конечно, уже пришла в себя, но было поздно – Хафиз сделал знак, и евнухи оттащили ее от Шакиры и поволокли во двор. Все припали к окнам: кто с ужасом, кто с любопытством, а кто и со злорадством. Одна Шакира осталась растерянно сидеть на своем месте, держась за голову и утирая кровь со щек. Через минуту, когда Гюльнару уже вывели и привязали к позорному столбу, что так зловеще возвышался в углу двора, к Шакире поспешно присоединилась Аиша: