Валерий Язвицкий - Иван III - государь всея Руси (Книги первая, вторая, третья)

Вот разъяренная птица ударяет лису в голову, вонзая когти в длинную морду у самых глаз.

Хитрый корсак, стремясь освободиться, с разбега бросается на спину, катается по земле, но подмятый беркут снова взлетает на воздух и с прежней яростью преследует добычу…

Корсак заметно слабеет, начинает метаться и вдруг, совсем неожиданно и сразу, теряет все силы. Чуя это, беркут в последний раз налетает на зверя и вонзает когти ему в голову. Как подкошенный, падает корсак и не оказывает более никакого сопротивления.

С радостными криками и ликующим гиканьем охотники окружают место последней борьбы, любуясь птицей. Беркут сидит на лисе, выпрямив ноги и глубоко запустив в нее когти. Голова его с перьями, ставшими дыбом, слегка откинута назад. Налитые кровью глаза сверкают яростью, из раскрытого клюва вылетает хриплый клекот, а могучие полуразвернутые крылья, чуть вздрагивая, покрывают почти все тело корсака.

— За такую птицу и четырех коней не жаль! — восклицает хан.

Файзулла-оглы-Шакир привычным движением схватил должик и, стянув путы на ногах Ука, ловким ударом палицы убил наповал лису и снял беркута, но молодой его помощник Ибрагим, приняв добычу и снимая шкуру, замешкался, не успел вовремя бросить кусок мяса разъяренному беркуту.

— Юаш адэм булганчы, — гневно закричал Ахмат, — юкка чыккан булганчы! [180] Лучше не родиться, чем родиться никчемным!

Плеть свистнула в его руках и обвила спину Ибрагима, а конец ее, мелькнув из подмышки, рассек ему нижнюю губу. Ибрагим, бледный, вскочил, вытянувшись перед ханом неподвижно, чтобы мог утолить свой гнев повелитель. Кровь заливала ему еще голый подбородок, а руки его судорожно вцепились в обе полы верблюжьей абы. Хан снова взмахнул нагайкой, но Ибрагим почувствовал по второму удару, что гнев хана остыл, и радостно простерся ниц перед Ахматом. Поднявшись, хотел он снова приняться за свежеванье добычи, но друг его, стремянный Нургали, содрал уже шкуру, а злобная птица жадно доедала брошенный ей кусок еще теплого мяса.

Хан, успокоясь, любовался беркутом и ждал, когда снова наденут на него колпачок и пристегнут к его рукавице.

Нургали же, привязывая рыжую шкурку к седлу, говорил с сожалением:

— Если б такого зверя затравить вовремя! Его бы шкуру у нас на базаре китайские купцы с руками оторвали!..

Затравив двух корсаков и одну караганку, Ахмат возвращался во дворец за час до вечерней молитвы магрш, что совершается тотчас же после заката солнца.

Он поспешил омыться в беломраморном бассейне, скрытом в саду за высокими стенами, у фонтана, бьющего среди кустов цветущих роз, нардов и лилий. Одевшись в чистые нарядные одежды и отдохнув немного на коврах, хан благоговейно совершил магрш.

Возлегши опять на коврах после молитвы, он приказал позвать к себе кизлар агази, [181] К и з л а р-а г а з и — старший евнух гарема. уже седого совсем старика по имени Рахмет-оглы-Али.

— Раб твой пред очами твоими, повелитель, — сказал старый евнух, простираясь ниц.

— Встань, Рахмет, — милостиво молвил Ахмат. — Сегодня, как угаснет заря, я свершу четвертую молитву. Не хочу беспокоить себя ночью. Войду к супруге своей Хадичэ. Ты проведешь меня в гарем. Гюльчахрэ пусть узнает об этом, когда замкнутся за мной двери.

— Слушаю и повинуюсь, — сказал черный Рахмет, кланяясь до земли и постепенно продвигаясь к выходу из сада, пятясь назад, чтобы не повернуться спиной к повелителю.

— Вели призвать сюда ко мне, — крикнул вслед ему хан, — улема хазрэта Абайдуллу.

Оставшись один, Ахмат весело усмехнулся. Он обдумывал план, как поссорить своих жен, вызвать у них злобу и ревность друг к другу. Он знал, что старшая, Гюльчахрэ, ревнива и властолюбива, а младшая, Хадичэ, тщеславна и завистлива.

— Теперь одна будет грызть другую, — сказал он весело, и план действий сразу созрел в его мыслях.

Отодвинув длинные ветки с алыми розами, протянувшиеся над усыпанной песком дорожкой, появился почтенный улем.

Он остановился перед ханом и, почтительно приложив руки к груди, поглаживая длинную седую бороду, произнес:

— Ассалям галяйкюм, государь.

— Вагаляйкюм ассалям, — ответил хан, приподнявшись с ковра, и, садясь на подушку, добавил: — Сядь рядом со мной, хазрэт Абайдулла. Мне нужны твои советы.

Когда старец сел рядом, хан в знак доверия и дружбы прислонился плечом к его плечу.

— Ты наставник мне с моих детских лет, — продолжал Ахмат, — и твои советы всегда были верны, а прошло ведь много времени, и мне уж за тридцать…

Ахмат замолчал и задумался, а Абайдулла, охваченный мыслями о времени, медленно проговорил:

— Время, великий хан и мой повелитель, есть чудовище, пожирающее волей аллаха все сущее на земле, кроме души. Душу же губит только сам человек, отступая от велений святого корана, да святится вечно имя аллаха и пророка его Мухаммеда…

Помолчав некое время, хан сказал своему воспитателю:

— После молитвы иша хочу идти к супруге своей. До молитвы же хочу усладить сердце и душу твоей беседой и наставить ум свой твоими советами…

Хан рассказал ему о планах похода на Москву.

— Не даст Иван дани за все три года, полон возьмем многочисленный!

Напомним ему времена Тохтамыша. Города же и села отдам на разграбление эмира.

— Верно, государь, брось им по жирной кости, как собакам. Хотел сегодня сам упредить тебя: точат они уж кончары, мыслят о смуте. Когда собакам не дашь поступить по-собачьи, у них внутренности перевернутся от злобы, загрызут и хозяина. Бросай же им жирные кости, и можешь бить их палкой: они будут только лизать твои руки…

— Пусть так, — согласился Ахмат, — а казны у меня теперь нет.

Добывать надо. Только опасаюсь крымского хана. Отпал он от нас из зависти.

Сделает Хаджи-Гирей зло и вред нам…

— Неведомо будущее, государь, не только нам, но и ангелам. «Аллах ответил ангелам: — Я знаю то, чего не знаете вы». [182] Изречение из корана. Будем во всех мечетях молить господа, дабы послал тебе в помощь ангелов своих, ибо сказано:

«Аллах поможет тому, кто полагает на него упование; аллах ведет свои определения к доброму концу…» [183] Изречение из корана. Во время же битвы читай священные стихи.

Сам джехангир [184] Д ж е х а н г и р — завоеватель мира. Аксак-Темир [185] А к с а к-Т е м и р — Тимур (1336–1405), известный средневековый полководец и завоеватель. читал их семьдесят раз подряд во время боя и одержал победу над румами. Запомни эти волшебные стихи — они пригодятся тебе.

Старый Абайдулла откашлялся и прочел на память:

Ахмат тотчас же заучил четверостишие, поблагодарил ученого старца и предложил ему вместе совершить четвертую молитву, так как заря совсем уж погасла.