Джоан Швейгарт - Королева мести

Я отвернулась.

— Ты бесстыдна и дерзка, — сказала Херека. — Тебя привели ко мне, чтобы я рассказала, как вести себя с Аттилой в его спальне, но…

— Мне не нужны твои советы.

Херека улыбнулась и посмотрела в сторону мужчин возле дверей.

— Ах, да. Я забыла. Ты же когда-то была любовницей Эдеко. Люди говорят, что осталась ею и сейчас.

— Так и говорят?

Херека снова обошла вокруг меня.

— А что, если я стану задавать вопросы? Я ведь найду человека, который подтвердит, что видел тебя с Эдеко еще вчера вечером?

Я рассмеялась.

— Это будет очень трудно, Херека, потому что возле моих дверей все время стоит охранник. Вчера вечером он тоже был на месте.

Но Хереку оказалось не так легко сбить с толку. Она снова посмотрела на Эдеко.

— А он хорош собой, правда?

— Да, но он ничто но сравнению с Аттилой, — ласково ответила я.

Херека отступила на шаг и стала говорить громче.

— Я могла бы дать тебе полезные советы, — запричитала она. — Но ты так упряма и дерзка, что тебе придется обойтись без них. И когда Аттила придет ко мне утром, чтобы спросить, почему я так плохо тебя подготовила, я скажу, что пыталась это сделать, но ты не слушала меня, а все время смотрела на Эдеко и думала только о нем.

— Сомневаюсь, что ты будешь так говорить утром, — сказала я, не пряча улыбку.

— Посмотрим, — ответила Херека. Она бросила последний взгляд на Эдеко и удалилась в свой шатер.

Я села на ковер, расстеленный перед входом, намереваясь обдумать, что делать дальше. Но теперь голову наполняли разные посторонние мысли, и я уже не помнила того, что с такой тщательностью придумала накануне, когда узнала о желании Аттилы сделать меня своей женой.

Перед моим внутренним взором мелькала вся моя жизнь. Я закрыла глаза и не стала гнать воспоминания. В наступившей темноте возникали лица Сигурда, Гуторма, Хёгни, Сагарии, Брунгильды. Все они были мертвы, потому что я всех их подвела. Потом я увидела мать, сестру Сигурда Сунхильду и другую Сунхильду, свою дочь, и тихо попрощалась с каждой из них. В этот миг я ощутила, как горят мои веки, но сказала себе: «Это всего лишь солнце жжет глаза». Однако я сидела лицом на восток, и солнце садилось позади меня. Жжение превратилось в свет, а свет — в два огненных шара, и мне подумалось, что я вижу глаза Водена.

Надеясь, что он наконец нашел меня в этих безбожных землях, я стала торопливо молиться: «О Воден, отец всего живого, зачем же ты оставил меня, когда я попала сюда! Сколько страшных ошибок совершила я без твоего руководства! Но теперь ты здесь, и я молю: выслушай меня. Направь мои действия сейчас, Воден! Дай мне твоей мудрости, твоей хитрости! Если я рождена ради того, что должна совершить теперь, — не оставь меня, будь со мной. Направь мои руки, не позволь мне допустить ошибки».

Огненные шары взорвались ярким пламенем, и мне пришло в голову, что это не Воден, а сам Тор пришел выслушать мои последние слова. «Тор, сколько же раз я благодарила тебя за то, что ты избрал отца в чертоги Валгаллы! Смилостивься же теперь и поведи меня, чтобы я могла исполнить предначертанное и гауты снова стали братьями, свободными людьми, хозяевами самим себе. Молю тебя. Если не ради меня, то ради отца, которого ты возлюбил. Ведь ты даровал ему смерть своими молниями. О Воден, о Тор, услышьте меня! Молю вас, ибо я окружена врагами и должна молиться, не открывая рта!»

Я открыла глаза и увидела Эдеко. Я пришла в ужас — он разговаривал с другими всадниками возле входа в дом Аттилы, не отрывая от меня взгляда, полного страсти и сожаления. Всякий, кто смотрел на Эдеко сейчас, мог догадаться, что нас с ним что-то связывает. Я взглянула на него с негодованием и снова закрыла глаза. Но Воден и Тор покинули меня, я видела лишь оранжевое свечение в темноте, напоминавшее мне о глазах Сагарии.

У меня появилось ощущение, будто дорогая моя подруга снова была рядом со мной. Я почувствовала это так сильно, что я стала молиться ей: «Сагария, моя прекрасная миролюбивая подруга! Была бы ты жива, я бы, возможно, не сидела тут и не замышляла бы убийство Аттилы. Наверняка, тебе удалось бы убедить меня отказаться от моей цели, и мы сбежали бы отсюда вместе. Мы забрались бы в повозки гаутов, а те прикрыли бы нас вещами. И проехав мимо охранников на воротах, мы отправились бы за моей дочерью и дорогой подругой, на попечение которой я ее оставила. Как же ты могла умереть, Сагария? Ты так много знала, но не заметила, как отчаянно я в тебе нуждаюсь, как жажду познать твою мудрость. Зачем же ты пришла ко мне сейчас, когда сердце мое готово сделать то, что мне предстоит? Ты сейчас смотришь на меня из своего Рая? Где твой Иисус? Рядом с тобой? Вот я слышу твой голос, говорящий: „Не отнимай жизни у твоего врага!“ Или мне это только кажется? Я слишком много страдала, и разум мой играет со мной в странные игры.

Я больше не знаю себя, Сагария. Много ночей я думала над твоими словами и надеялась, что, вспоминая их, найду в себе силы простить Эдеко. Но простить его мне не легче, чем Аттилу или саму себя. И мне приятно думать, что скоро я умру, поскольку сердце мое уже холодно, как лед. Хотя иногда мне кажется, что я вижу глаза моей ненаглядной дочери, а в них — глаза Сигурда. Если бы я только дожила до того, чтобы поглядеть в них снова! Услышьте меня, Воден, Тор, Бальдр, Локи, Фригг! Молись со мной, Сагария! Я так тебя любила! Скажи, что все еще любишь меня! Позволь мне остаться в живых, чтобы смотреть в лицо моей дочери. Воден, Тор, Бальдр, Сагария, направьте мою руку, дайте мне прожить еще столько, чтобы я могла рассказать об этом дочери! А еще лучше — исполните это дело сами, не завтра, когда он отправится в поход, а сегодня, пока я сижу здесь, с вами! Пусть сердце его остановится до того, как он воссядет на свое ложе. Путь дыхание его изойдет до того, как он войдет в свою спальню. Дайте мне знак о том, что вы слышали меня. Не заставляйте меня свершать то, что сделает подругу моим врагом, а меня саму — мертвым телом. Я не хочу умирать!»

Вдруг меня вырвало из состояния молитвы странное ощущение на предплечье. Открыв глаза, я увидела, как надо мной навис Эдеко. Он все еще был на коне и слегка касался меня своим хлыстом. Внезапно я поймала себя на том, что мне отчаянно хочется броситься в его объятия, поплакать на его широкой груди. Должно быть, он заметил страх в моих глазах, потому что взглядом указал в сторону дома Аттилы. Потом сказал обычным голосом:

— Пора, Ильдико!

Служанки уже вошли, и мне было странно осознавать, что я не должна к ним присоединяться. Аттила, сердце которого не остановилось, а дыхание не прервалось, восседал на своем ложе. В наивной детской надежде на то, что боги и Сагария все-таки внемлют моим мольбам, я какое-то время смотрела на него, не двигаясь. Но Аттила просто бросил на меня безразличный взгляд. Поэтому я быстро наклонила голову и пала ниц. Потом поднялась и всхала рядом со входом в спальню, там, где я не раз видела жен Аттилы. Я стала ждать, когда мне принесут столик. Вскоре ко мне присоединились Херека и еще две жены Аттилы. Слуги поставили наш стол, и мы сели вокруг него.