Крипалани Кришна - Рабиндранат Тагор

Трех мальчиков с обритыми головами и позвякивающими в ушах золотыми колечками заперли на четвертом этаже дома в трехдневном уединении для размышлений о таинстве жизни и вселенной. Новоиспеченные брахманы с удивлением посматривали на бритые головы друг друга и хихикали; они хватали друг друга за сережки и выходками своими пугали прислугу. Вспоминая уже в зрелом возрасте об этом эпизоде, поэт задавался вопросом, так ли уж достоверны древние тексты о юных отроках, спокойно сидевших в состоянии аскетической медитации, "ибо Книга о природе Мальчика еще более древняя и достоверная". Тем не менее ведическое песнопение, известное под названием "гаятри", которое мальчикам пришлось выучить наизусть, навсегда осталось в памяти Роби. Гармоничный лад и интонации этих стихов на санскрите были, по-видимому, созвучны его собственному чувству ритма. С тех пор он читал эти стихи и раздумывал об их смысле всегда, когда ему хотелось уйти в себя, и часто в такие минуты его глаза наполнялись слезами. Стихи "гаятри" сопровождали его всю жизнь, он находил в них источник силы и радости даже много позже, когда снял с себя священный шнур.

Бритая голова, однако, немало смущала его, тем более что незадолго до церемонии его приняли в английскую школу, так называемую Бенгальскую академию, которой руководил некий де Круз. Роби не сомневался, что бритая голова станет мишенью для насмешек одноклассников. Сережки из ушей можно и вынуть, а вот как быть с волосами, они сразу не вырастут. Он не знал, что делать, как вдруг сама судьба пришла ему на помощь. Его вызвал отец и спросил, не хочет ли Роби сопровождать его в Гималаи. Мальчик заплясал бы от радости, если бы не трепетное почтение к отцу. Следующие несколько дней прошли в волнующих приготовлениях, и наконец настал день, когда нарядно одетый мальчик вместе с отцом отправился навстречу первому в своей жизни великому приключению.

Первая остановка их была в Шантиникетоне, ныне знаменитом международном университетском центре, а в те времена никому не известной деревеньке. Мальчик не мог знать, что это место будет тесно связано с его жизнью и станет прославлено по всему миру благодаря его творчеству. История этого местечка, где прежде было имение семьи Тагоров, а ныне располагается университетский городок, началась примерно тогда же, когда родился Рабиндранат. Случилось так, что вскоре после его рождения Махарши отправился навестить своего друга, имение которого находилось к западу от Калькутты. Сойдя с поезда в Больпуре, где в то время, как, впрочем, и сейчас, находилась ближайшая железнодорожная станция, он продолжил свой путь в паланкине и, когда стало заходить солнце, увидел открытую равнину, лишенную всякой растительности и раскинувшуюся к западу до самого горизонта. Такие открытые пространства весьма редки в Бенгалии, где типичен пейзаж, украшенный богатой растительностью. Махарши был очарован. Он устроился для обычной вечерней медитации под сенью двух деревьев хатим, а когда поднялся, в его голове уже созрело решение, что это место будет принадлежать ему. После коротких переговоров о покупке он построил здесь дом с садом и назвал это место Шантиникетон, что означает "прибежище покоя".

В Шантиникетоне Роби впервые имел возможность столь близко общаться с отцом, и эти дни, вероятно, был наиболее важными в умственном и духовном формировании мальчика. К тому же здесь он получил полную свободу в общении с живой природой, которую всегда так любил, находя в ней бесконечное наслаждение. Стоит привести его собственные воспоминания об этом: "Был уже вечер, когда мы приехали в Больпур. Я забрался в паланкин и закрыл глаза. Я хотел, чтобы все прекрасное, что мне предстоит увидеть утром, открылось моим глазам сразу. Я боялся, что яркость впечатления будет испорчена, если в густых сумерках я буду видеть какие-то отрывочные картины. Когда на рассвете я проснулся и ступил на землю, мое сердце радостно забилось… Здесь не было тирании слуг, и единственным кругом, в котором я был заключен, был синий горизонт. В его пределах я был свободен. И хотя я был еще совсем ребенком, отец никак не ограничивал моих передвижений".

Однако отец не предоставил его всецело самому себе. Он взял с собой младшего сына для того, чтобы развивать его впечатлительный ум, и делал это постоянно. Он читал с ним отрывки из книг на санскрите, бенгальском и английском, причем одна из английских книг была посвящена жизни Бенджамина Франклина. По вечерам они усаживались бок о бок и пели излюбленные гимны отца, а по ночам, когда индийское небо раскрывало всю непорочную красоту звезд, отец давал сыну уроки астрономии. Чтобы развить в мальчике чувство ответственности и уверенности в себе, он доверил ему хранение денег и поручил вести учет ежедневных расходов; в обязанности сына входило также ежедневно заводить дорогие золотые часы отца. Часы заводились с таким усердием, что их пришлось отправить в ремонт в Калькутту. Махарши не рассердился и не упрекнул мальчика. Среди книг отца мальчик обнаружил тома "Заката и падения Римской империи" Гиббона. Он перелистал несколько страниц, показавшихся неинтересными. "Дети читают книги потому, что их заставляют, но зачем же взрослые, которых ничто не неволит, тратят время на такие скучные книги?" — не мог понять мальчик.

Именно здесь, лежа под молодой кокосовой пальмой, он написал свою первую драму в стихах (или военную балладу, как он предпочел ее назвать позднее) на историческую тему, посвященную разгрому великого индийского царя Притхвираджа поработителями мусульманами. Драма никогда не была опубликована, а рукопись затерялась. "Несмотря на избыток воинственного духа, — шутливо вспоминал потом о ней автор, — она не могла избежать скорого поражения".

Хотя ничего конкретного о первой поездке в Шантиникетон и не сохранилось в его памяти, эти места произвели на мальчика огромное впечатление и впоследствии оказали плодотворное влияние на его интеллектуальное и духовное развитие. Пейзаж Шантиникетона нельзя назвать особенно живописным, и трудно объяснить то необычайное воздействие, которое он произвел на Рабиндраната и на поколения студентов, учившихся здесь впоследствии. Земля в Шантиникетоне скорее скудная, климат летом засушливый. Аллеи деревьев и ряды цветущих кустарников, так украшающие его сегодня, в 1873 году, когда сюда впервые приехал юный Рабиндранат, еще не существовали. Самое привлекательное, что он мог увидеть, — это пространства полей, кое-где прерываемые оврагами с красными склонами, пустынная и суровая простота — земля и небо, без смущения взирающие на наготу друг друга. После каменной тюрьмы калькуттского дома эти просторы, должно быть, казались мальчику сущим раем. Позднее в жизни ему довелось любоваться многими прекрасными уголками земли и на Востоке, и на Западе, но ни одно из них не тронуло так глубоко его душу, как эти широкие просторы, которые в песне, сложенной о них, он называл "любовью наших сердец".