Юзеф Крашевский - Остап Бондарчук

Прошла осень, а о Остапе и слуху не было. Марина, проводя дни и вечера сидя на обыкновенном своем месте, вскакивала, прислушиваясь к малейшему шелесту, плакала.

Однажды, рано утром, увидала она идущего с ребенком на руках Остапа: вскочила, покраснела и, онемев, стала как вкопанная.

Остап нес Стасю-сироту. Михалины уже не было на свете. Увидев жену, он почувствовал сожаление к несчастной и, протягивая ей дрожащую руку, едва мог выговорить:

— Видишь, я вернулся.

— И не покинешь уже нас?

— Никогда! — грустно сказал Остап. — Никогда, останусь с вами.

Кузьма, Акулина, все жители хутора сбежались и встретили его радостными восклицаниями, приветствуя его, обнимая, забрасывая вопросами. Марина с грустной улыбкой смотрела на всех, как бы желая сказать им: видите, он воротился ко мне, он меня помнит.

Этой радости не разделял только тот, кто был ее виновником.

После понесенной потери он чувствовал пустоту в душе и потерял возможность найти утешение в окружающем. Там, позади, ему виднелся гроб, здесь, в кругу этих добрых и простых людей, он чувствовал себя неловко. Совесть говорила ему, что он нехорошо поступил с ними. Ему оставалось загладить свой дурной поступок перед Мариною и воспитать сироту, которому он обещал заменить отца. С болью в сердце должен был он продолжать свое земное поприще, не смея даже желать ни отдыха, ни спокойствия, ни смерти.

Пожалей его, читатель, и прости ему, как простила его добрая и кроткая Марина.

Для Стаси он был наставником и отцом, для Марины — другом, мужем и простым крестьянином, как она, для братии своей — лекарем и советником, как и прежде. Он снова надел кафтан и начал обегать села, а вечера и утро посвящал домашним обязанностям.

Да, не многие умеют быть истинно счастливы. Труден и скользок путь жизни.

Хотите пройтись по саду? (фр.).

Вы не легитимистка? (фр.).

Мужик, так мужик и есть, если еще не похуже что. (фр.).

Пусть бы его уходил, куда хочет, (фр.).