Николай Абин - Прыжок самурая

– Простите, Азалий Алексеевич… – промямлил Ясновский.

– Иди. Да, вот еще что. Работать будешь вместе с Модестом. Свяжись с ним сам.

Ротмистр вызвал машину и поехал за Люшковым. Путь был неблизким, километров сорок от города по грунтовой дороге. Настроение было мерзопакостным. На дармовые деньги погулять – это пожалуйста, но не в компании с Люшковым. Придумал же, старый черт! За этим энкавэдэшником кто только не охотится. Один неверный шаг – и пуля обеспечена. «Ты на службе, Вадим» – в гробу он видал такую службу. Вот именно, в гробу…

Вдали показалось селение. Пять или шесть домишек, жавшихся друг к другу. В одном из них скрывался Люшков. Искать его тут вряд ли кому пришло бы в голову.

Войти в дом просто так не удалось.

– Кто тама? – настороженно спросил чей-то голос

– Ротмистр Ясновский. Полковник Сасо должен был предупредить.

– Документы давай.

Тяжелая дверь приоткрылась, и ротмистр сунул в руки охранника-японца свое удостоверение.

– Проходи, – сказал тот, изучив удостоверение вдоль и поперек.

«Неужели он читает по-русски?» – раздраженно подумал Ясновский.

– Госпадина приехал к госпадина Рюскову?

– К Люшкову, к Люшкову. Я забираю его!

– Госпадина Сасо звонил, – кивнул охранник и повел Ясновского за собой.

В комнате царил полумрак, середину ее занимал круглый стол, покрытый плюшевой скатертью, в углу стоял комод, а на комоде – невесть откуда взявшийся здесь тульский самовар.

– Вы ко мне? – раздался голос.

Ясновский и не заметил, как вошел Люшков.

«А он изменился», – отметил про себя ротмистр. Люшкова он не видел несколько месяцев. За это время перебежчик сильно сдал. Кудрявый смоляной хохолок на макушке поблек, залысины стали еще больше, нос вытянулся и заострился. Прежними оставались лишь глаза – из-под кустистых бровей они хитрыми буравчиками сверлили вошедшего.

– К вам, к вам, Генрих Самойлович. Рад вас видеть живым и здоровым. – Ясновский попытался придать своему голосу приветливость.

– С чего бы это? – не поверил Люшков.

– Ну, как же! Служим одному делу и…

– Ладно, ротмистр, оставьте эти сказки для дураков. Говорите прямо – зачем пожаловали?

Но Ясновский уже вошел в роль.

– Вам не осточертело торчать в этой дыре? – спросил он, многообещающе улыбаясь.

– Допустим, осточертело, а что вы можете предложить?

– Харбин вас устроит?

– Харбин? С чего вдруг такая милость? Держали, держали в этой дыре…

– Генрих Самойлович, это не милость, это нормальное развитие событий. Конечно, при нашей работе опасность всегда существует, но, мне кажется, ситуация изменилась. Во-первых, взяли боевиков – тех, кто готовил на вас покушение. Во-вторых, дали прикурить подпольщикам, а главное – вышли на красного связника.

– На связника? – заинтересовался Люшков.

– Да, Генрих Самойлович! – Душа ротмистра возликовала: кажется, клюнул.

Но Люшков неопределенно пожал плечами и сказал:

– Часом, не в качестве живца хотите использовать?

– Генрих Самойлович, о чем вы? Мы не можем разбрасываться такими кадрами, как вы. Давайте присядем, и я вам все расскажу.

Люшков турнул с табуретки пушистого черного кота.

– Садитесь, – нелюбезно сказал он.

Ясновский поморщился, но сел.

– В общих чертах ситуация складывается следующим образом. По данным нашей агентуры, но главное – из расшифрованной радиограммы харбинской резидентуры…

– Взяли радиста? – оживился Люшков.

– Нет, к сожалению, не удалось. Был ранен при захвате, пытался бежать, но утонул. Остались полусгоревшие бумажки, но наши дешифровальщики кое-что прочли. Так вот, в ближайшие дни в Харбин прибывает связник. Встреча с резидентом намечена в одном из ресторанов, вот тут-то и потребуется ваша помощь.

– Не понял, с какого бока?

– Генрих Самойлович, связник направлен управлением НКВД по Дальневосточному краю, так что готовьтесь встретить старого приятеля.

– Век бы этих приятелей не видать, – Люшков зло стукнул кулаком по столу.

– Ну, встреча будет короткой, а потом препроводим его в надежное место. Надеюсь, тюремная камера ему подойдет? – хохотнул ротмистр.

– Ваша взяла, надоело мне тут торчать!

Люшков поднялся и ушел собираться в спальню. Через полчаса они выехали в Харбин. По дороге случилась досадная неприятность: лопнуло колесо у машины. «Ох, не к добру это», – подумал ротмистр, не к месту вспомнив черного кота.

До города они добрались ближе к ночи. Конспиративная квартира находилась на Нижней улице, рядом с Благовещенским собором. Ясновский показал комнаты Люшкову и ушел, предупредив, что заедет завтра вечером, к восьми часам.

Ровно в восемь машина стоял у подъезда. Люшков придирчиво осмотрел себя в зеркало – кажется, придраться было не к чему – и поспешил вниз. Ясновский сухо поздоровался – после вчерашнего славословия он чувствовал себя совершенно разбитым. К тому же он не любил опасность. То, что за Люшковым охотятся красные, сомневаться не приходилось. Они не успокоятся, пока не устранят Иуду, но в планы ротмистра вовсе не входило быть живой мишенью. А все Азалий с его затеями. Ладно, авось пронесет…

Обход они решил начать с ресторана «Модерн». По дороге Люшков с интересом расспрашивал ротмистра о последних новостях Харбина: о дебюте Ване Дыбова в «Погребке», о скандальном романе певички Верочки Маневской. Ясновский понял, что информацию он черпал из «желтых» газет. Странно, что бывший энкавэдэшник интересуется такими вещами.

Вечер в ресторане только начинался, публика еще не успела разогреться. Люшков пробежался глазами по залу и покачал головой: знакомых ему лиц не было. Они сели и сделали заказ. Выбирал Люшков – к недовольству Ясновского, все самое дорогое. «На этого еврейчика никаких денег не хватит», – подумал он. Выпив, Люшков расслабился. Теперь он уже выискивал в зале подружку на вечер, Ясновский в этом не сомневался. Сальный взгляд скользил по обнаженным женским плечам, по роскошным бюстам, выпирающим из декольте. Одной из барышень в годах он даже начал пьяно подмигивать.

Хороший оперативник, он вел свою игру. Водка его не брала, за долгие годы организм закалился. Тем более взяли русскую, хорошо очищенную. Под обильную закуску такую пить да пить. Бабы по большому счету не интересовали, но надо было соответствовать. Не сидеть же в этом шалмане, как этот глупый ротмистр. Да на его роже написано, что он тут неспроста.

Внезапно шум ресторана окончательно перестал кружить голову. Люшков напрягся. Кажется, за ним следят. Закуривая, он скосил глаза в сторону.

За столиком у колонны сидели трое. Два мужика и баба, русские. Мужики – служащие средней руки, из числа тех, кто протирает штаны в конторах. Баба… Баба насторожила Люшкова больше всего. Носатая, худая и плоская, с выпирающими неровными зубами, она отлично смотрелась бы в кожанке с маузером в руке. Знаем мы эту породу, передернулся Люшков.