Сюгоро Ямамото - Красная Борода

Яда мысленно усмехнулся, когда учитель Кандо выдви­нул идею о Японии, которая меньше блошиного дерьма. В свою очередь учитель Кандо почувствовал, что оплошал, и чуть не зацокал языком от досады, услышав, как юный Яда попытался прикрыть свои родственные связи теорией само­пожертвования.

Во всей школе имелся всего один комплект спальных принадлежностей. Учитель спросил у Яды, когда прибудут его вещи. Юноша без обиняков признался, что никаких вещей у него нет. Учитель поинтересовался, есть ли у Яды на худой конец смена белья и одеяло. Яда бросил укориз­ненный взгляд на учителя и спросил: неужели ученик, поступивший в Школу патриотического служения родине, обязан заботиться о подобных мелочах?

Итак, первое сражение было явно проиграно учителем. Кандо сам признал, что его предназначение — просвети­тельская деятельность в интересах нации, и в частности разъяснение и пропаганда императорского пути. Естествен­но, как сказал об этом Яда, столь высокие цели исключают заботу о житейских мелочах.

— Хорошо, — сдался учитель. — Можешь взять одеяло напрокат.

В целях духовного совершенствования Яде были опреде­лены следующие обязанности: приготовление пищи, уборка помещения, покупки, выполнение мелких поручений, уход за учителем и многое другое. Все это было не столь затрудни­тельно, как казалось, ибо при желании обмануть учителя и не выполнить то или иное поручение особого труда не составляло. Однако имелась еще одна, действительно тяж­кая обязанность, увильнуть от которой было чрезвычайно сложно. Она состояла в посещении занятий, которые про­водил учитель Кандо.

— Поскольку Ротари-клуб ставил своей целью захват Японии, — разглагольствовал учитель, — не так давно был издан приказ о роспуске отделения клуба в Японии. В связи с этим некоторые японские богачи, утеряв веру в экономи­ческие перспективы страны, перевели или пытались пере­вести свои ценности за границу. Богачи в любой стране — не только в Японии — поступают одинаково, а ротарианцы входили в близкий к аристократии и богачам международ­ный орган и, само собой, обеспечивали преимущества тем и другим для перевода ценностей за границу.

Занятия доводили юного Яду до слез не оригинальностью своей и подчас трудноуловимой взаимосвязью суждений учителя, не утомительностью длинных изъяснений, не чрез­мерным воспеванием кристальных вершин человеческого духа. Честно говоря, в лекциях учителя не было ничего такого, что могло бы заставить Яду страдать. И все же стоило учителю начать беседу, как Яда, независимо от ее содержания и логической связи, приходил в плаксивое состояние и буквально заливался слезами.

Беседы учителя редко ограничивались изложением одного вопроса. Обычно он от проблемы А неожиданно переходил к проблеме С, от Б к К, от Ц к Д, потом вдруг снова возвращался к А или Б. Так было и во время его беседы о Ротари-клубе. Рассуждая о политике клуба, он внезапно спросил:

— А ты читал летопись о божественном происхождении и непрерывности династии императоров?

Когда же Яда спросил, что это такое, тот сказал:

— У меня есть к тебе поручение, — и добавил, сму­щенно улыбаясь: — Нужно раздобыть деньжат. В общем, дело несложное. Сейчас все объясню.

Учитель достал из кармана висевшего на стене пиджака большую, изрядно помятую визитную карточку, тщательно разгладил пальцами загнувшиеся края и, вручая ее Яде, внятно произнес фамилии трех журналистов из трех разных газет.

— Они — мои молодые друзья. Покажи им визитную карточку, и они сразу поймут, что мне нужно. О деньгах можешь даже не упоминать. Ясно?

— Вроде бы да, — неопределенно ответил Яда.

— Не забудь принести обратно визитную карточку, не дай бог попадет она в чужие руки и ее используют в дурных целях.

Яда уточнил названия газет и фамилии журналистов и, испытывая смутное беспокойство и неуверенность, отпра­вился по указанным адресам. На его лице застыло такое выражение, словно он собирался прыгнуть в воду с десяти­метровой вышки.

Несмотря на все опасения Яды, операция по добыче денег прошла благополучно.

— Ничего удивительного, ведь эти журналисты счи­тают себя моими учениками, — сказал учитель Кандо, однако не смог скрыть радости в связи с успешным заверше­нием операции. — Великий Бисмарк говорил: генерал дол­жен знать своих солдат лучше, чем военную тактику. В этом залог победы. — Он подсчитал принесенные Ядой деньги. — На этих троих я уже давно обратил внимание. Говорят, в последнее время в журналистских кругах стали недооценивать человеческие отношения. И все же, пока есть там такие люди, как мои друзья, беспокоиться нечего. Они не допустят, чтобы журналистика лишилась своей здо­ровой основы. Парень, сегодня у нас есть повод выпить!

В тот вечер учитель Кандо в сопровождении юного Яды отправился в «пьяный» переулок. Там они основательно хлебнули самогона, закусывая жареными головами угря. Учитель не преминул сказать, что угрей, жаренных в сое­вом соусе, едят ничего не смыслящие дилетанты. Насто­ящие же знатоки поедают только голову.

— Понимаешь, кое-кто может со мной не согласиться, поэтому говорю только для тебя: для жарки в соевом соусе берут искусственно выращенных угрей. Их мясо сохраняет неприятный запах из-за червячков, которыми их подкарм­ливают. Головы — другое дело. Это продукт натуральный. Можешь убедиться — в каждой голове крючок торчит. Тут уж никакого обмана. Вот взгляни! — И учитель показал на лежавшие на краю стола три крючка — он извлек их из только что съеденных голов.

— Но, учитель, — тихо возразил Яда. — Говорят, что торговцы специально насаживают на крючки головы искус­ственно выращенных угрей, чтобы выдать их за натураль­ных.

— Обывательское вранье. Не верь.

— Честно говоря, я сам не раз ловил угрей, — еще тише сказал Яда, — для этого нужны совсем другие крючки, а теми, которые лежат у вас на столе, угря не поймаешь...

Потом учитель Кандо, совершенно упившись, неожи­данно сцепился с каким-то рабочим. Драка, правда, получи­лась своеобразная: рабочий бил, а учитель подставлял себя под удары, но не сдавался.

— Бей, сильнее бей! — кричал он, поднимаясь с пола после очередного удара. — Ты, темнота, не ведаешь, что творишь. Ты сейчас избиваешь будущее Японии!..

Именно эти слова слетели с разбитых губ учителя, за что он и получил еще пару затрещин.

— Что там произошло вечером? — расспрашивал на следующий день учитель Яду. — Не помнишь, почему тот рабочий на меня рассердился?

Учитель осторожно ощупал голову, дотронулся до здо­ровенной шишки и поморщился от боли. На его левой щеке и на лбу красовались два основательных синяка.

— Я толком ничего не помню, — ответил Яда, постукивая ребром ладони по затылку. — Я сильно опьянел и заснул в противопожарной бочке, что стоит рядом с харчевней. Припоминаю лишь, как вы громко распевали «Слушайте, рабочие мира».