Морис Дрюон - Последняя бригада

— Потрясающая личность! — говорили курсанты.

Все глаза заблестели как-то по-другому, в головах зародилась новая мысль. Нет, даже не мысль, ведь они ничего не анализировали. Их наэлектризовало слово, точнее, цепочка тесно связанных, произнесенных на одном дыхании слов: «Битва-за-Луару!» И слово это донеслось сквозь три этажа — от вестибюля почета, от Орнано и Галифе.

Раз двадцать оно варьировалось в разных фразах, которые и составляли-то лишь для того, чтобы его произнести. Оно перелетало из уст в уста, и все невольно произносили его с интонацией Сен-Тьерри…

…и к этой битве готовились, как к состязанию.

В комнате царила предотъездная лихорадка, слышался стук наспех собираемых сундучков. Среди всей этой неразберихи один только Сирил спокойно закурил трубку, подошел к стойке с оружием, взял свою винтовку и начал методично ее чистить.

И когда через час лейтенант обнаружил своих курсантов, построенных во дворе с оружием наперевес, он улыбнулся, что с ним случалось довольно редко.

— У меня такое впечатление, что я командую бригадой офицеров.

Бригада в последний раз прошла мимо памятника погибшим кавалеристам, приняв традиционное «равнение налево», которое вскоре обрело трагическое значение.

Уже маршируя вместе с бригадой, Шарль-Арман вдруг обнаружил, что в суете забыл надеть шпоры. Над рядами разнесся его горестный вопль, но вернуться в комнату было уже нельзя. Шпоры так и остались там, среди разбросанных вещей. Шарль-Арман усмотрел в этом дурное предзнаменование.

Плац был переполнен возбужденными людьми: туда высыпала вся Школа. Бронемашины маневрировали с огромным трудом. Бригады садились в грузовики. Из конюшен медленно выводили под уздцы лошадей. Они были предназначены для конкура и для предстоящего сражения не годились, а потому командование эвакуировало их на юг. Грустно было смотреть, как они шли парами, опустив головы, и их холеные, блестящие шеи вздрагивали от холода. И на фоне скопления ревущих машин они выглядели странно и дико. Казалось, время уже заранее занесло их в список побежденных.

Бригада, к которой были приписаны Большой Монсиньяк и Лопа де Ла Бом, чеканя шаг, пробиралась сквозь толпу. Она должна была занять позицию на мосту через Луару.

— Ну что, всадники, — крикнул Юрто. — Сегодня пешком?

Лопа де Ла Бом обернулся и ответил:

— Да, старина, пешком, зато впереди!

— Нет уж, это мы — летучий отряд, мы настоящие кавалеристы, — заявил Ламбрей. Он сам толком ничего не знал, но ему ужасно хотелось покрасоваться.

Бригада Сен-Тьерри получила трудное задание — отыскать асфальтовую площадку и выстроить там свои мотоциклы с колясками. Пулеметы погрузили на машины, запустили двигатели, и сразу ничего не стало слышно.

— Куда едем? — спрашивали курсанты.

Сен-Тьерри, судя по всему, дожидался приказа. В толпе появился Флатте, инструктор по боевому снаряжению, с моноклем, в каске с плетеным ремешком. Он сопровождал капитана Декреста. Капитан тоже был в полевой форме, в портупее, с пистолетом и в каске, полностью скрывавшей седую шевелюру, а потому сильно менявшей его внешность. Он пробрался между группами курсантов и что-то сказал Сен-Тьерри.

— Ну, по коням! — крикнул тот по старой привычке, обернувшись к курсантам. — Направление — замок Шеневе. Занимаем там временную позицию.

Ребята переглянулись с радостным удивлением. Шеневе! Полевые маневры…

— Ну, пусть немцы только сунутся! — с энтузиазмом воскликнул Бебе.

— Уж мы их встретим как следует, мы-то это местечко знаем, — откликнулся Коллеве.

Даже Бруар засмеялся, ибо все были уверены: чтобы выиграть сражение, достаточно хорошо знать мелкие тропинки и расставить там засаду. Знание поля боя, как написано в учебнике.

— Готовы? — скомандовал Сен-Тьерри.

— Готовы! — ответили экипажи, подняв руки.

— Удачи вам, дети мои! — крикнул капитан Декрест.

Парни опустили под кожаные околыши касок большие мотоциклетные очки, и бригада двинулась, как на учения. Только на этот раз лейтенант был впереди. Бобби ехал в последнем мотоцикле, с собакой на коленях.

На закате они въехали в парк Шеневе, свернули на песчаную дорогу и медленно покатили вдоль здания.

Когда заглушили последний мотор и ветер перестал свистеть в ушах, курсанты с удивлением обнаружили, как спокойно кругом. Они еще не отошли от долгой езды, и их поразила звенящая тишина. В воздухе пахло скошенным сеном. Сквозь ветви тополей пробивались золотые лучи заходящего солнца. К большому белому замку, чуть позолоченному солнцем, поднималась лужайка с чуть пожелтевшей высокой травой. В парке было пусто, только из окна на втором этаже доносились женские голоса.

— Ламбрей, велите поставить мотоциклы под навес, — скомандовал Сен-Тьерри, махнув в сторону хозяйственных построек, и направился к подъезду.

На верхней площадке лестницы в четыре марша появилась женщина лет пятидесяти, высокая, худая, с убранными назад светлыми волосами.

— Что вам угодно, лейтенант? — спросила она.

Слегка поклонившись, Сен-Тьерри представился. Он, конечно, предпочел бы иметь дело с мужчиной.

— Сожалею, мадам, но мой взвод получил приказ занять здесь позицию.

— А-а! Прекрасно, — сказала она, и в ее глазах промелькнула тревога. — А что, лейтенант, вы полагаете… здесь будут сражения?

— Полагаю, мадам. Это вопрос нескольких дней.

— Боже мой! Думаете, они дойдут сюда? А где они теперь? У вас есть какие-нибудь новости? Я знаю, они вошли в Париж. Вы говорите, Дрё? Господи! Бедная наша страна. И вы считаете, что смогут…

— Не стоит отчаиваться, мадам. Я твердо уверен, что мы остановим их у Луары.

— Да, вы правы, надо надеяться. Какое несчастье. Кто бы мог подумать! Бедная наша страна! — повторяла она, прижимая руку ко лбу, а потом, подняв голову, продолжила: — Вы, как я вижу, кавалерист?

— Да, мадам, и со мной бригада курсантов Сомюра.

— А, да… у меня сын тоже в кавалерии. Лейтенант де Буа-Шасе. Вы с ним не знакомы? Шестой драгунский. Они стояли в Люксембурге. Не знаете, где они теперь? Прошу прощения, что заставила вас ждать на улице. Совсем голову потеряла. Входите, лейтенант. Будьте как дома! Как будто приехал мой сын. И эти юноши тоже у себя дома. Нас, правда, многовато, но как-нибудь разместимся. Если вам что-то нужно, только скажите.

Она повернулась к двери, продолжая на ходу:

— Так. Сен-Тьерри. Сен-Тьерри — это прекрасно. Вы из Нормандии? А не состоите ли вы в родстве с семьей Варнасе?

Сняв каску, лейтенант шел за ней следом.

Через несколько минут Ламбрей тоже поднялся на крыльцо. Он еще раз с досадой оглядел свои каблуки без шпор и вошел в вестибюль, выложенный большими черными и белыми плитами. На звук его шагов выглянула девушка в светлом платье.