Николай Никитин - Северная Аврора

Пробило пять часов. На передвижном столике остывала чашка с чаем буро-кирпичного цвета. Была суббота, уикэнд (конец недели), и Уинстон Черчилль торопился поскорее выехать из Лондона к морю, в Брайтон. Машина ждала его на дворе Уайт-холла.

Консультант Черчилля, военно-политический писатель Мэрфи, носивший мундир полковника и служивший в военном министерстве, докладывал своему шефу о событиях на французском фронте. Черчилль слушал его невнимательно. «На кого Мэрфи похож? – рассеянно думал он. – Пожалуй, на молочник».

Он улыбнулся своим мыслям.

– Продолжайте, мой дорогой, я слушаю…

Свою карьеру Черчилль начал двадцать лет назад рядовым офицером, участником нескольких колониальных кампаний. Затем он перешел к журналистике и, наконец, стал парламентским дельцом, членом военного кабинета. Когда один из писателей-историков того времени назвал его яростным слугой империализма, Черчилль рассмеялся.

– Нет! Это неправда, – сказал он. – Я жрец его, как Савонарола был жрецом бога.

Крылатая фраза еще более укрепила его положение в капиталистическом мире.

Разложив по столу отпечатанные на веленевой бумаге донесения Хейга, командующего английскими войсками во Франции, консультант Мэрфи рассказывал министру о делах Западного фронта.

– Германский штаб готов к наступлению, не известен только час этого наступления, – говорил Мэрфи. – Фош также готовит контрудар. Но планы Фоша и Петэна противоположны. Хейг колеблется между ними. Положение весьма опасное!

– Чем оно опасно? – с раздражением перебил его Черчилль. – Если до июня мы продержались, так теперь… При малейшей удаче мы расколотим Германию вдребезги! Даже в худшем случае обстановка не изменится. В конце концов немцы – это только немцы! Что нового из Москвы? – спросил он неожиданно.

Черчилль с первых дней возникновения Советской России враждебно относился к ней, внимательно следил за русскими событиями.

Консультант подал ему пачку расшифрованных телеграмм.

Одобрительный возглас вырвался у министра, когда он проглядел донесения Локкарта, английского агента, находившегося в Москве.

– Что нового из Мурманска?

– Там события развертываются…

Вялым, протокольным языком Мэрфи сообщил Черчиллю, что английские отряды, спустившись по железной дороге к югу от Мурманска, заняли Кандалакшу, Сороку и Кемь.

– В рапортах указывается, что Кемский совет разогнан, стоявшие во главе его лица расстреляны, – докладывал Мэрфи. – Десятки людей, даже и не принадлежащих к большевистской партии, но известных своими советскими убеждениями, взяты в Кеми контрразведкой и заключены в тюрьму. Слухи об этом докатились до Архангельска. Архангельск встревожен и возмущен.

Мэрфи вздохнул. Он любил щегольнуть своей объективностью и даже при Черчилле старался это подчеркнуть. Кроме того, он был в ссоре с генералом Пулем и негодовал на этого генерала, находившегося сейчас в Мурманске. Пуль, по его мнению, поторопился, прежде времени раскрыв карты.

Но, увидев, что Черчилль улыбается, Мэрфи умолк.

– Разве вы одобряете это, сэр? – спросил он после паузы.

– Да, – продолжая улыбаться, ответил Черчилль. – Все это сделано с моего ведома.

– Опрометчивый шаг! Ведь у Англии еще не развязаны руки. Пока существует Западный фронт…

– Пустяки! – резко оборвал его Черчилль. – Против большевиков немногое требуется. Кроме того, говоря откровенно, большевики для меня страшнее немцев. Они разжигают революционные идеи во всем мире! Вот что опасно!

– Но позвольте… Это же помешает английской пропаганде! – Мэрфи пожал плечами. – Мы явились в Мурманск якобы для того, чтобы оказать русским помощь… Мы даже официально назвали это помощью России против германских субмарин, будто бы рыщущие где-то в районе русской Арктики… Правда, и слепому ясно, что Германии сейчас не до субмарин… Впрочем, о субмаринах еще можно говорить, хотя это и смешно! Но то, что проделывает Пуль… Это же – вооруженное нападение!

Сейчас он разговаривал не как подчиненный, а как человек, считающий своим долгом предостеречь старого приятеля от необдуманных поступков.

– Я все предусмотрел! – сказал Черчилль. – От Германии скоро останется только пепел. Мы разобьем ее. Руки у нас будут развязаны. Словом, Мэрфи, нечего спорить! Пора начинать войну на Востоке, разрушить этот Карфаген.

– Вы считаете Советскую Россию Карфагеном? – возразил ему Мэрфи. – По-моему, это еще младенец в колыбели.

– Ну, так в колыбели мы его и утопим! – сказал Черчилль.

– Они закричат об интервенции.

– Пусть кричат, – Черчилль с брезгливым видом пожал плечами.

Мэрфи удивленно выкатил свои мертвые, точно искусственные стального цвета глаза. Остряки утверждали, что на их обратной стороне имеется надпись: «Сделано в Шеффилде».

– Но как быть с Кемью? Ведь и у нас за это дело непременно схватятся некоторые либеральные газеты.

– Адмирал Николлс в Мурманске?

– Да.

– Пусть съездит в Архангельск, успокоит нервы большевикам. А для газет составит успокоительную информацию. Это необходимо и для так называемых прогрессивных деятелей… и чтобы рабочие не волновались. Словом, это необходимо как политически, так и стратегически.

Черчилль подошел к чайному столику и допил чай. В запасе у него был самый крупный козырь, ради которого он, собственно, и вызвал своего консультанта. Мэрфи не из тех, кто только поддакивает. Поэтому он и хочет посвятить его в свои планы, осуществлением которых должен немедленно заняться генерал Пуль. С французами эти планы уже согласованы.

Подойдя к карте севера России, Черчилль показал на три линии: от Мурманска на Петроград, от Архангельска на Москву и от Архангельска на Котлас.

– Последнее направление очень важное! Северодвинское! Здесь мы должны соединиться с армиями Колчака и чехословаками. Здесь – у Котласа или у Вятки. Мы ударим на них с Урала и с юга, и тогда большевистская Мекка упадет к нам в руки сама, как перезрелый плод. Как вам это нравится?

– Очень интересно! – сказал Мэрфи. – Но ведь адмирал Колчак – это же просто пешка… Кажется, сейчас он в Харбине? По нашему заданию он формирует там дальневосточный фронт против большевиков.

– Он будет в Сибири!.. А потом и за Уральским хребтом. Это решено. И в самое ближайшее время я…

– Сделаете пешку ферзем! – с поспешной улыбкой подсказал Мэрфи.

Черчилль похлопал его по плечу. При всех своих недостатках Мэрфи все-таки именно тот человек, на которого можно положиться.

– Послушайте, Уинстон, – сказал Мэрфи. – Я сегодня получил интереснейшую информацию.

– Да? – Глаза министра блеснули.

– Соединенные Штаты уже понимают, что Германия на пределе, что война скоро кончится… Они тянут руки к России. Их интересуют лес, нефть, медь… Благодаря американскому Красному Кресту, Русско-Американской торговой палате и железнодорожной комиссии, которая была послана еще при Керенском, в России действуют сотни, если не тысячи, американских агентов.