Сири Джеймс - Потерянные мемуары Джейн Остин

— Все до единого слышали, от лакея до подручного конюха. Все прибежали и пытались как-то открыть дверь, но та была накрепко заперта изнутри. Не в силах ничего поделать, слуги удалились. Грохот продолжался всю неделю почти беспрерывно. На седьмой день звук изменился. Он стал слабее, словно молот звякал о цепи. Так длилось еще недели две. Мария не могла спать, не могла есть, не могла думать, она была всецело поглощена страхом. Кто или что заперто в башне? Дух или человек? Если ее муж умер, не явился ли его призрак преследовать ее? А потом возник новый страх. Что, если это вообще не призрак ее мужа? Что, если это призрак его первой покойной жены, которая, недовольная новым браком своего супруга, пришла, чтобы преследовать его вторую жену и свести ее с ума?

Я умолкла, сознавая, что все смотрят на меня. Тогда-то я и заметила нечто новое во взгляде мистера Эшфорда: выражение глубокого наслаждения и восхищения. Подобных чувств, обращенных ко мне, я еще никогда не наблюдала. Был там и намек на нечто крайне похожее на удивление. Наши взгляды встретились и уже не расставались, мое сердце забилось, и внезапно я ощутила, как мысли разлетаются на ветру.

— Что было дальше? — нетерпеливо спросил мистер Черчилль.

— Да, как поступила Мария? — осведомилась Кассандра.

Я отвела взгляд от мистера Эшфорда и прочистила горло, пытаясь собраться с мыслями.

— В конце концов, не в силах терпеть и испугавшись, что может сойти с ума, она… она…

Впервые на моей памяти во время рассказа мне не хватало слов.

— Она взяла топор? — вставил мистер Эшфорд, явно почувствовав мое смятение.

— Да! — с облегчением воскликнула я. — Именно. Она взяла топор.

— И что тогда? — спросил мистер Черчилль.

— И что тогда? — повторила я, обращаясь к мистеру Эшфорду с улыбкой.

— И тогда, — весело ответил мистер Эшфорд, — приложив великие старания и силу, порожденную отчаянием, Мария прорубила топором деревянную дверь в башню.

— После чего, — продолжила я, — просунула руку и отодвинула засов…

— …затем рывком распахнула дверь…

— …и побежала вверх по лестнице…

— …в комнатку на вершине башни…

— …влетев в ее открытую дверь…

— …лишь чтобы найти…

Мистер Эшфорд остановился, ожидая, что я закончу.

— …самого лорда Монстро, — сказала я.

— Вы имеете в виду его призрак? — в ужасе воскликнула Мария.

— Нет, он был вполне жив и здоров. Вы можете себе представить облегчение Марии, но еще более удивительным, чем его чудесное возвращение, оказался вид предмета, стоявшего рядом с ним.

— Чего же именно? — выдохнула Кассандра.

— Посреди комнаты возвышалась великолепная мраморная статуя самой Марии, которую лорд Монстро вытесал, чтобы показать свою любовь к жене.

Мои слушатели приоткрыли рты от удивления и радости, леди благодарно вздохнули, и все разразились аплодисментами.

— Браво! — вскричал мистер Черчилль.

— Чудесно, — сказала Кассандра.

— Я все время сидела как на иголках, — объявила Мария.

— Благодарю, — засмеялась я, — но я должна разделить похвалы с мистером Эшфордом.

— О нет, — возразил он. — Сюжет полностью принадлежит вам. Я не более способен выдумывать истории, чем в одиночку управлять фрегатом.

— Вот поистине устрашающее зрелище, — засмеялся мистер Черчилль. — Сухопутный деревенский джентльмен, который за всю жизнь даже рук не замарал, у штурвала военного корабля.

Улыбка мгновенно покинула лицо мистера Эшфорда. Замечание, по-видимому, причинило ему боль, но он быстро пришел в себя и встал.

— Я хочу прогуляться. Никто не желает составить мне компанию?

Все возразили, что слишком устали и наелись и способны разве что на обратный путь до лодки, которая отвезет нас домой.

— Я с удовольствием еще один, последний разок поброжу по аббатству, — сказала я, поднимаясь на ноги.

— Чарльз, будь добр, развлеки леди, — попросил мистер Эшфорд, предлагая мне руку.

Вместе мы двинулись прочь от лужайки. Оглянувшись, я заметила счастливую улыбку на лице Кассандры, но Мария и ее муж обменялись взглядом, значения которого я не поняла. Он озадачил меня, и я ощутила укол вины.

— Возможно, мы поступаем грубо, бросая остальных, — нерешительно произнесла я.

— Ерунда, — заявил мистер Эшфорд, увлекая меня к аббатству. — Если им охота бездельничать весь день, пусть бездельничают. Я же намерен повнимательнее посмотреть на то восточное окно.

— Неподалеку от Стивентонского прихода, где я выросла, располагались старинные развалины, — сказала я, когда мы бродили по руинам аббатства. — Ничего столь грандиозного — лишь остатки каменного фундамента да несколько крошащихся стен, — но в детстве мы с Кассандрой и братьями притворялись, будто это замок, и играли там часами. Мы были рыцарями Круглого стола и их дамами или же Робин Гудом и его удальцами.

— А вы, полагаю, девой Мэриан?

— О нет, ее роль принадлежала Кассандре. Она была на три года старте и неизменно праведна и добродетельна как в игре, так и в реальной жизни. Мне обычно доставалась роль служанки или хромой подавальщицы. Хотя несколько раз, кажется, довелось сыграть Малыша Джона, и, по слухам, весьма недурно, поскольку я научилась говорить басом и выказала прекрасные способности к стрельбе из лука.

Мистер Эшфорд засмеялся.

— К стрельбе из лука? Смотрю, вы женщина многих скрытых дарований.

— Сейчас я даже в стену амбара едва ли попаду. Пустое детское увлечение. Наравне с домашним театром, крикетом, лазаньем по деревьям и спуском с лестницы.

— Спуском с лестницы?

— Неужто вы не пробовали? Это одна из любимых детских игр, — объяснила я в ответ на его озадаченное качание головой. — Мы с сестрой садились наверху лестницы на прочную скатерть, как будто это ковер-самолет, а братья и ученики отца — родители держали школу для мальчиков, видите ли, так что в доме всегда было полным-полно шумных юных джентльменов, которые топотали по коридорам, — так вот, они брали скатерть за края и тянули ее до самого низа. Мы всегда визжали от смеха, и дело неизменно кончалось тем, что образовывалась куча-мала.

— Похоже, у вас было на редкость счастливое детство, — задумчиво произнес он.

— О да! А у вас? Наверное, приятно расти в большом поместье.

Мистер Эшфорд помедлил с ответом.

— По правде говоря, мое детство было одиноким. Вам повезло, вы выросли в счастливом доме, полном шумных, буйных мальчишек. Я же много лет оставался единственным ребенком. Чарльз — мой товарищ — жил за много миль от меня. Когда я вспоминаю детство, мне кажется, будто я все время проводил на уроках, изучая греческий и латынь… или обдумывая план побега.

— Побега?

— Да, был у меня такой план. Когда мне исполнится четырнадцать, я тайком убегу и поступлю во флот.