Абель Поссе - Райские псы

— А что говорят по этому поводу в Банке Сан-Джорджо? Разве они ничего не видят? И позволят оставить себя в дураках?

На что Сантанхель, озабоченный таким поворотом дела, понуро ответил:

— Я напишу им сегодня же. Сообщу обо всем сегодня же.

Сладостный воздух, высокое солнце, прохладное и соленое море. Волны мягко бегут, выскальзывают на берег и рассыпаются по бело-золотому песку. С пальмы упал кокос, раскололся, маня сладким молоком, всегда свежим как роса. Где-то наверху озорная обезьянка, сделав два пируэта, всех приветствует и пропадает в зеленых зарослях.

Величественно выступает Адмирал. Он совершенно обнажен. Яркая шевелюра — как грива старого льва, много лет прослужившего в цирке. Белый вялый живот набегающими одна на другую складками падает на Поседевший от не впустую прожитых лет лобок. Тощие и длинные ноги несут крупное тело, так что какому-то шутнику впору сказать: идет комар, проглотивший горошину.

— Вот она, земля Божия, — благоговейно произносит он.

А вокруг офицеры в парадной форме, священники в праздничном облачении. Знамена Кастилии. Трубы и барабаны. И семь выстрелов бомбарды, когда нотариус зачитывает Акт о присоединении новой земли к владениям испанской короны. (Обстановка смущает нотариуса. Когда Адмирал подписывал подобный Акт в 1492 году, он был облачен в золотой плащ, сверкали золотые шпоры, голову покрывала шляпа с плюмажем.)

Вокруг стаи попугаев. Желтых, голубых, алых. Они то хором свистят, то выражают недовольство на непонятном, но милом языке.

Райские птицы, невиданные. Как описать их? Унизить сравнением с испанскими птицами? Все равно как макнуть в блеклые краски ученых книг.

Матросы плещутся на мелководье и разглядывают рыб с хвостами, извивающимися, точно таиландские ширмы. Попугаи, переселившиеся в море. Сразу видно, что здесь краски не гаснут и не тускнеют, как в землях у холодных морей. До чего доверчивы рыбы: подплывают к ногам счастливых купальщиков и тыкаются ртами. Моряки взвизгивают, точно от щекотки.

Легкий бриз приносит людям дары: тут падает спелая папайя, там — манго, авокадо, а там — выглядывает ананас…

Ландскнехт Сведенборг поясняет Адмиралу: совсем нагими, как достоверно известно, ангелы ходят только в самой заповедной части царства небесного.

А те, кого увидели они при свете полуденного солнца, усиленного слепящим сиянием золотого песка, и были нагими. Лишь у немногих, и то у женщин, были крошечные полупрозрачные юбочки.

Возликовал Адмирал. Вот оно — последнее доказательство. Вера его победила, нет больше места сомнениям. Миг истинного восторга, дионисийского опьянения.

Сведенборг повествует далее:

— Те, что обитают в заповедной части царства небесного, не знали греха, а невинности естественна нагота. Обратите внимание, что ангельская речь льется мелодичным и сладкозвучным потоком, где больше всего гласных «у» и «о». Прислушайтесь, Ваша Милость. Ведь переливы гласных очень многое говорят о душевном состоянии…

Но Адмирал рассеян. Он начинает диктовать нотариусу очередную запись для своего дневника:

«Когда уже рассвело, явились на берег многие из здешних людей, все хорошего сложения, весьма приятные на вид: волосы не курчавые, но прямые и тяжелые, как конская грива, лица широкие, а глаза очень красивые и совсем не узкие. Нет среди них темнокожих, цвет у них, как у жителей Канарских островов. Принесли они с собою мотки хлопковой пряжи, и попугаев, и короткие дротики, и все отдавали за любую безделку. А я с великим старанием пытался узнать, есть ли здесь золото. Вслед за тем показалось несколько стариков, и стали они громко кричать, подзывая робеющих мужчин и женщин, и говорить: «Придите и смотрите на пришедших с Неба! Несите им пищу и питье!»

Сомнений у Адмирала не осталось: они обрели те земли, о которых в далекий и дождливый вечер в Генуе говорил падре Фризон. Он обратился к нотариусу:

— Весьма замечательно, что никто не знает здесь страха. Видишь, даже птицы садятся людям на плечи. А обернись туда: рыбы сами идут в руки! — И снова начал диктовать: «И были здесь собаки, никогда не лаявшие (забавные немые псы, не ведающие, что есть на свете воровство). И были здесь чудесные приспособления — сети и крючки и иное — для рыбной ловли. Деревья и плоды на них, дивные на вкус. Птицы, большие и малые, и не смолкавшее всю ночь пение сверчка, коему все радовались. Воздух не холоден и не жарок, но приятен и мягок. Вокруг большие рощи, от которых веет прохладой».

Видит Адмирал, как люди его улыбаются счастливо, забывая о мерзких каждодневных ссорах. Убийцы с жестокими шрамами и вечно злыми лицами, вылинявшие проститутки, торгаши и священники — все блаженно улыбались. В этом мире покоя и неги многие уже жаждут сбросить одежды: матросы вступают в море в одних лишь штанах.

Ландскнехт Сведенборг обращает внимание Адмирала на то, что воздух Рая успел овеять святостью даже самых отпетых негодяев:

— Мало-помалу забудут они о чревоугодии, честолюбии, похоти…

Вождь из Тлателолько стоял немного поодаль, в пальмовой роще, вместе с касиком Гуайронексом и прочей таинской знатью, и наблюдал за богами, пришедшими из-за моря.

Немного погодя он решился подойти поближе. И, смешавшись с кучкой ловцов попугаев, лучше смог разглядеть пришельцев. Да, по всем приметам были это они: те, о ком говорилось в предсказаниях, те, чей приход предвозвещал Кецалькоатль. Вождь составил донесение для немедленной отправки в Теночтитлан:

«Те, кого мы столь долго ждали, ступили на острова таинов. Нет предела их щедрости: пестрые шапочки, бубенчики с дивным звоном, сверкающие каменья (видно, из самых драгоценных, ибо нет их в нашем мире) раздарили они людям. Они бородаты, кожу имеют столь белую, что не бывает белее, источают они весьма сильный запах и знакомы им огонь и колесо.

Они напоминают людей. Но они больше чем люди (и совсем уж не похожи на тех бледноликих, что населяют далекие, унылые и туманные земли Востока).

Столь велико их простодушие, что кажутся они глуповатыми: застывают при виде самых обычных птиц и ныряют до изнеможения, чтобы поглядеть на рыб. Все приводит их в восторг, все поражает. Но в самый великий восторг и умиление погружаются они при виде женщин: толпой окружили они принцессу Анакаону, а благородную Сибоней даже кто-то — конечно, без всякого злого умысла — ущипнул.

Есть среди них боги старые, главные, и боги менее важные и значительные, какие должны подчиняться первым и прислуживать им.

Сомнений никаких нет: пришельцы — не те злые духи, что обитают в небесах Востока».

Вождь передал послание и вернулся в пальмовую рощу, где как раз в этот момент Гуайронекс велел юным девушкам приготовиться к приветственному танцу.