Сергей Кравченко - ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК

Вдруг хороводные девки завизжали и бросились врассыпную. Толпа лопнула, будто в ней прорубили просеки. По этим просекам в центр поляны метнулись серые фигурки с соломенными факелами. Где-то в этой темной деревне все-таки хранился огонь.

Факелы сошлись под копной, она вспыхнула и осветила деловитые лица поджигателей. Ярик и Жарик были среди них.

Костер разгорался, в копне обозначились крепкие поленья, сложенные вокруг шеста с лошадиной головой на верхушке. Да, – это была голова, а не череп. Черепом ей предстояло стать в огне. «Если прежде не сгорит», — опять сумничал Смирной.

Толпа села. Люди опустились, кто где стоял. Образовались небольшие компании по пять-шесть человек. Федор тоже оказался в таком кружке. Здесь были две тетки средних лет, девица из хоровода, ну, и Ярик с Жариком вынырнули, как грибы из-под травы.

Тут же по толпе пошли парни с берестяными коробами и стали раздавать народу еду. В центр Фединого кружка на кусок полотна упали белые караваи, сушеная рыба, мягко опустились горшки с овощами, мясом и ягодами. «Пятью хлебами и двумя рыбами накормил он толпу бездельников», — пробормотал Федор самодельную цитату. Разносчики не унимались. Появилась выпивка. «Холодная, — пощупал глиняную бутыль Смирной, — у них и ледник есть».

Тут Ярик толкнул в бок и сообщил, что разносчики еды – слуги Солнца, тоже еду приносящего. Стали есть и пить. Дети выпивали наравне со взрослыми, компания развеселилась, люди обменивались короткими фразами, и Федя понял, что словарный запас у них невелик.

Одна тетка оказалась матерью близнецов, другая – именно теткой. Девица Вельяна – родной старшей сестрой. А когда в кружок присел один из коробейников – муж тети, семья оказалась в сборе.

Какое-то время люди угощались, пели нестройным хором, поглядывали в небо. Там проворачивался огромный звездный купол. Федор невольно засмотрелся. Не часто приходится городскому человеку вот так умиротворенно смотреть на звезды.

Наконец чернота межзвездных промежутков стала невыносимой, тихо и осторожно запели свирели. Дудка Лало молчала. Люди поднялись со своих мест, пошли к воде, мягко ступая босыми ногами. В конце широкой просеки Белое Озеро отражало луну и звезды. На берегу народ сжался в группы и чего-то ждал.

Опять взвизгнула дудка, ударили бубны. Лес наполнился грохотом, криками, дикими воплями. Казалось, беснуется пьяная компания.

Крики и грохот приближались, сходились со всех сторон. Ярик и Жарик прижались к ногам Федора и отчетливо дрожали. Их дядька исчез. Федя обнял ребят. «Лешие гонят Купалу», — выдавил Жарик.

«Как же они пойдут к берлоге?», — подумал Федор.

Купалу гнали бубнами, криками, огнем. Факелы замелькали меж стволов, и скоро к воде выскочило жуткое чучело нечеловеческого роста.

«У-у-у-х!!!», — разнеслось над водой.

«Ходули!», — подумал Федор. Дети у его ног начали подвывать. Но завыла и вся толпа.

Чудовище размахивало жердью с метелками на концах, дурно вопило, кидалось то к одной группе людей, то к другой. Всюду на его пути вставали парни с пучками горящей соломы. Купала отскакивала прочь. Постепенно факелы окружили страшилище со всех сторон, осветили ее черные лохмотья, жгли светом, рассеивали колдовскую силу. Наконец, Купала сдалась. Она рухнула в траву, люди с факелами стояли над ней, пока не сгорела солома, и отступили в сторону. Тьма скрыла поверженную тварь, но Федор заметил, как выбрался из ее лохмотьев и исчез в толпе коренастый мужичок.

Теперь вокруг раздавались радостные песни, огонь вспыхнул вновь, факельщики схватили чучело и поволокли к воде. Там у берега покачивался соломенный плот – с десяток снопов с осмоленными срезами. Купалу бросили на снопы, оттолкнули шестами от берега, и погребальный плот замер на зеркальной поверхности.

Народ замер, опять чего-то ждал, тишина установилась необыкновенная, люди боялись дышать. Раздался легкий плеск, и Федор увидел на воде широкие круги, приплывающие из прибрежных камышей. Близнецы снова вцепились в его бока в суеверном ужасе.

Федор присел. Ярик простучал зубами в ухо: «Рус-сал-ки!»...

Жарик тоже пытался что-то сказать, но у него не получалось. Тогда он показал рукой в сторону плота и, наконец, выдавил: «Вельяна!».

«То ли сестру утащили русалки, то ли Вельяна сама превратилась в русалку. Скорее второе, — успокоил себя Смирной, — но тогда, чего они так боятся? Или Вельяна в первый раз русалку играет? Хотя, — дети есть дети...».

Тут же тонко, грустно, совершенно невыносимо — до кома в груди, до слез в носу — запела свирель. Лало, оказывается, умел играть не только на дурацкой дудке!

Русалки — штук шесть — вынырнули разом по бокам плота, закружили хоровод — опять по ходу солнца, вернее, теперь уже — по ходу луны. Плот качнулся, увлекаемый девичьими руками, и двинулся прочь от берега. Едва он отплыл на несколько саженей, как люди стали забрасывать последний приют Купалы горящими сучьями. Чучело вспыхнуло, огонь взвился в небо. «Похоже, маслом пропитано, — подумал Смирной, как бы девчата не обгорели». Скоро к восторгу людей пылал весь плот. Огненное сооружение, несмотря на безветрие, уплывало на середину озера и, судя по скорости, могло легко достигнуть другого берега.

«Если раньше не сгорит, или русалки не исчезнут», — пробормотал Федор и добавил про себя: «А ведь где-то там Кириллов монастырь! Каково им наблюдать наши игры?».

Эти слова — «им» и «наши» – наполнили сердце Смирного непонятным волнением, тоской, но и радостью.

Обязательная, официальная часть праздника была позади. Начинались игры. Они сопровождались несмолкающим пением, хохотом, хороводами и непрерывной выпивкой. Дудки выли все противнее, бубны грохотали беспорядочно, всюду горели костры. Ярик и Жарик стали дергать Федора за штаны: «Пойдем, тут недалеко!», — Ярик снова был с копьем.

Пришлось идти.

Берлога, верно, оказалась неподалеку. Медведь устроил логово вблизи берега, и пройти с полверсты по прибрежным корягам удалось за час. От приметного валуна свернули в лес и сделали сотню шагов. Медведя дома не было. Он заранее покинул окрестности, бежал от грохота игрищ. На медвежьей полянке темень стояла несусветная. Близнецы какое-то время шарили по стволам деревьев, озираясь на Федора. Он понял, в чем состоит его доля. За треть клада предстояло обеспечивать моральную поддержку воинам Великого Солнца и – при удачном исходе предприятия – перетаскивать золото.

Ребята нашли меченый куст вовремя. Наступала полночь, — самое время копать. Оставалось дождаться совпадения двух явлений. Две яркие звезды в южной части небосклона – Гугля и Матица – должны были «стать по дереву», то есть, вертикально. И папоротник теперь просто обязан был зацвести. Куст расправил длинные стебли, похожие на крылья огромной птицы. Полная луна освещала его, и куст серебрился мелкими листочками. Ярик и Жарик встали у куста, поглядывали на звезды и сопели носами. Федор прислонился к дереву у берлоги и погрузился в бездумное спокойствие. Давно ему не было так хорошо.