Сергей Сибагин - Прапорщик Щеголев

Прапорщик распределил между солдатами обязанности.

— А помощником моим будет фейерверкер Осип Ахлупин, — закончил Щеголев.

Позвали Ивашку, прапорщик сказал строго, показывая на Осипа:

— Гляди, Иван! Ты старшой над своей артелью, а над солдатами и всеми вами вот он! Когда меня нет, слушать его беспрекословно.

— Не сумлевайся, барин! Будет исполнено!

Возле сарая Щеголев заметил вдруг женщин. Сидя на камнях, они что-то шили.

— Что это они там делают?

— Рукавицы из мешков шьют, — объяснил Ахлупин. — Трудно ведь голыми руками камень брать да бревна таскать... Я из дому захватил мешочки.

Прапорщику понравился и хозяйственный тон старого солдата и его предусмотрительность.

— Слушай, Осип, надо бы и об обеде подумать.

И тут Щеголев изумился еще больше.

— А как же, ваше благородие, — сказал Осип. — В мешках все принесено. Соседи надавали, на три дня хватит. Часть дома оставили.

— Ну-ну, — улыбнулся прапорщик. — Хорошо. На «Андии» можно будет готовить. Табаку еще надо купить. Вот деньги. — И он протянул фейерверкеру рубль.

Работа постепенно подвигалась. Скоро из земли стали видны двери погреба, — старые, трухлявые, негодные даже на дрова. Соорудив носилки, арестанты относили ненужные камни и землю.

С батареи Щеголев ушел последним. Наскоро пообедав, он уселся за чертежи. По распоряжению Гангардта к вечеру надо было представить в штаб план батареи. Еще в Дворянском полку Александр Щеголев отличался уменьем хорошо чертить, и теперь ему не составляло труда вычертить маленькую четырехпушечную батарею.

Бойко водя пером, он изобразил мерлоны, расставил размеры, показал пушки, зарядные ящики, ядрокалильную печь.

Уже давно стемнело, когда прапорщик подошел к штабу.

— Кроме штабс-капитана, никого нет, — сообщил швейцар.

— Как нет? Мне полковник приказал чертежи обязательно сегодня ему принести.

— А вы прошли бы к штабс-капитану.

Наверху, в слабо освещенной комнате, в двух креслах развалился адъютант генерала. На столике стояла бутылка из-под вина и тарелки. На спинке стула висел мундир.

Услышав шаги, адъютант, спросонья не попадая в рукава, стал торопливо одеваться. Но тут Щеголев вышел на освещенное место, и адъютант сразу изменил тон.

— А-а-а, это вы... — и снова повалился в кресла. — Садитесь, пожалуйста... Чем... э-э... — широко зевнул он, — чем могу служить?

Прапорщик сообщил о приказе и показал на чертежи подмышкой.

— Понятия не имею! — развел руками адъютант. —Уверен, что полковник просто забыл, с ним это случается. Отправляйтесь-ка вы лучше домой. Утро вечера мудренее. А план ваш я могу передать. Покажите-ка, что вы там нарисовали.

Щеголев развернул чертежи.

— Неплохо сделано, весьма неплохо. Оказывается, вы прекрасный чертежник... Надо будет доложить генералу, пусть заберет вас с этой батареи в штаб...

— Что вы, господин штабс-капитан! Я вас очень прошу ничего генералу не говорить. Не хочу я в штаб... Я уже полюбил батарею.

— Но ведь там только место для батареи, вы же сами говорили.

— Это ничего, что только место... Будет и батарея. Пожалуйста, не говорите об этом генералу.

— Да я для вас же хотел сделать лучше, — удивился адъютант. — В штабе спокойнее и безопаснее, а если вы о наградах думаете, так их и здесь получить можно. Даже легче, чем там.

— Не об ордене я хлопочу, о пользе для отечества! — довольно резко сказал прапорщик.

— Извольте!.. — адъютант презрительно скривил губы. — Сидите себе на батарее. Таких охотников не так уж много!..

На следующий день после полудня, когда люди, пообедав, отдыхали, к батарее подкатила щегольская коляска.

Приехал сам генерал Федоров, с ним полковник Гангардт и штабс-капитан Свидерский. Увидев их, прапорщик подбежал с рапортом.

— Хорошо, голубчик, хорошо, — говорил генерал, направляясь к «Андии». — Вот я только побеседую с командиром парохода, потом и к тебе.

Навстречу, генералу сбежал по трапу капитан «Андии». Потом оба поднялись на палубу и скрылись. Гангардт пошел с прапорщиком по батарее.

— Послушайте, прапорщик, — что это у вас за сборище такое? — указал полковник на арестантов.

— Это работные люди, господин полковник; они только что пообедали, а теперь отдыхают.

— Какие работные люди?! — широко раскрыл глаза полковник. — Вы и в рапорте упоминаете о работных людях. Что это за работные люди?! Это арестанты! Каторжники! А вот я вижу еще кто-то посторонний бродит у вас на батарее.

— Это тот самый солдат, о котором я вас просил. Я разрешил ему приходить на батарею. От этого ведь, кроме пользы, ничего не будет.

— Это непорядок, прапорщик, — отрезал Гангардт. — И, если хотите, вольнодумство! Да-с милостивый сударь, вольнодумство! А позвольте вас спросить, почему арестанты не ходят обедать туда, куда им положено?

— Я считаю, господин полковник, что ходить туда и обратно — значит потерять два часа, а день и без того короткий. Да и устают меньше.

— Неужели? — насмешливо произнес полковник. — Скажите на милость, какая забота!.. Вы бы еще перины для них притащили!

Незаметно подошел генерал.

— О чем спорите? — спросил он.

Полковник быстро ответил.

— Что же, готовить здесь еду — мысль неплохая, — одобрил генерал. — Очень удачная мысль — экономия времени и сил..

—Да, пожалуй, — поспешил согласиться полковник. — Прапорщик удачно придумал.

— Ну, показывайте, что тут у вас сделано, — обратился Федоров к командиру батареи.

Щеголев повел генерала по батарее. Тот осмотрел все очень внимательно и остался весьма доволен.

— Немало успели сделать, немало. Только почему люди руками землю выбирают? Лопат разве нехватает?

— А мне, ваше высокопревосходительство, вообще никакого инструмента не прислали, все у окрестных жителей собирали.

— Как не прислали? — удивился генерал. — Быть того не может! — Он посмотрел на полковника. Тот пожал плечами.

— Приказание начальнику склада было отдано заблаговременно. Почему так получилось — не знаю.

— Ваше превосходительство, — несмело заговорил прапорщик. — Тут ко мне пришел отставной солдат, просит позволения остаться на время войны на батарее. Он опытный артиллерист. Мне во многом помочь сможет.

— Ну что ж, ежели сам захотел — пусть остается. Ведь вы все равно людей кормите, так и он около них будет.

— Да он сам даже другим продовольствие доставляет. Жалованья не требует.

— Вот как? — удивился генерал. — Покажите мне его. Когда против Бонапарта воевали, — пустился генерал в воспоминания, — так таких-то людей было много. Верные сыны отечества!.. Истинно, не оскудевает земля Русская!

Щеголев позвал Ахлупина. Генерал стал беседовать с ним. Полковник делал вид, что занят осмотром погреба, близко не подходил.