Сергей Сибагин - Прапорщик Щеголев

— Ваше благородие требуют в штаб, — сообщил казак. — Велено прибыть сейчас же.

Прапорщик немедленно собрался.

В штабе он застал уже многих офицеров-артиллеристов.

— Зачем нас вызвали, не знаете? — спросил Щеголев.

— Назначенья на командные посты сообщать будут.

Сердце у прапорщика усиленно забилось. Он давно уже ждал этого назначенья. Только бы попасть на батарею, хотя бы помощником!..

Вошел полковник Гангардт.

— Господа! Командующий утвердил назначения на командные посты. Я зачту вам список офицеров, назначенных командирами существующих и намеченных к постройке батарей. Все указанные в списке офицеры должны немедленно отправиться по местам назначения и к вечеру представить мне доклад о том, что надлежит там сделать.

В комнате стало тихо.

— Согласно приказа его высокопревосходительства командирами батарей назначаются нижеследующие офицеры...

Гангардт назвал фамилии артиллеристов. Командиром Первой батареи был назначен подпоручик Винокуров; Второй — прапорщик Артамонов; Третья, которая считалась основой всей обороны, вверялась поручику Волошинову; Четвертая — прапорщику Крылову. Командиром батареи на Канатной улице назначался прапорщик Ильюшинов, Пятой — прапорщик Андрюцкий.

Щеголев больше не слушал. Все места были уже заняты. Даже тыловые батареи, как Четвертая и Пятая, были отданы другим. Осталась одна-единственная — на конце Военного мола. По мнению Щеголева, эта батарея имела очень важное значение и уж никак не могла быть отдана ему.

И поэтому он не поверил ушам своим, когда, откашлявшись, полковник сказал:

— Командиром батареи, что на Военном молу помещается, коей присвоен нумер шесть, назначается прапорщик Щеголев.

Шумело в голове, радостно билось сердце. Едва различая перед собой дорогу, Щеголев почти бежал по бульвару. В ушах еще звучали последние слова полковника:

— Несмотря на кратковременность вашего здесь пребывания, вы сумели показать себя исполнительным и энергичным офицером. Поэтому генерал счел возможным доверить вам самостоятельное командование. Он выражает уверенность, что с поставленной перед вами задачей вы справитесь, как и подобает русскому офицеру! — Но дальше тон менялся: — Не скрою, что мы придаем вашей батарее весьма небольшое значение и даже полагаем, что в бою она участвовать не будет, поскольку море перед ней мелко и корабли близко подойти не смогут.

Эти слова несколько смутили прапорщика. Почему батарея не будет участвовать в бою? Для чего же она устроена? Впрочем, мало ли как могут сложиться обстоятельства!..

Подойдя к краю лестницы, спускавшейся к морю, Щеголев огляделся: вон там Военный мол, на нем длинный сарай, с боку мола причален пароход «Андия».

Сбегая по ступенькам, прапорщик громко запел. Вдруг он остановился. А что, если не справится и у него отберут батарею? Нет, нет! Он низачто не отдаст батарею.

— Справлюсь, спра-а-авлюсь! — кричал юноша, пугая чаек. Вокруг не было видно никого, и можно было дать волю своим чувствам. — Моя батарея будет не хуже других, а может быть, и лучше!

На берегу лежали лодки, висели рыбацкие сети. На песке валялись рыбьи кости, блестела чешуя. Было пустынно и тоскливо.

Щеголев подошел к основанию мола и направился по нему вдоль сарая. Вот, наконец, и батарея. Прапорщик взглянул и замер: вместо грозного бастиона перед ним были кучи камня, поросшие мхом, усыпанные ракушками и птичьим пометом. Между камнями виднелись четыре какие-то полуразрушенные повозки, в которых прапорщик с трудом узнал пушечные лафеты. В стороне стояла маленькая будка. И это все. Ни пушек, ни порохового погреба — ничего!

Вокруг пронзительно кричали чайки; завывал ветер, гоня низкие тучи; с шумом набегали волны. Одна из чаек уселась у самых ног прапорщика, поглядывая на него круглым красным глазом. Казалось, птица вот-вот насмешливо подмигнет. Почему-то она напомнила Щеголеву чиновника со звездой, присутствовавшего на совете у генерала. Прапорщик со злостью топнул ногой, чайка взлетела.

«Что же делать с такой батареей, с чего начать?.. Неужели и на Карантинном молу батарея в таком состоянии? Нет, не может быть! Ведь та батарея — полковник Гангардт ясно сказал — считается основой защиты города! А Четвертая — резервная. Но здесь, собственно, нет никакой батареи. Есть только место для батареи».

— Нет! — закричал прапорщик, грозя чайкам кулаком. — Не быть по-вашему. Не будете вы тут гадить мне на пушки, слышите? А батарея все-таки будет! Ба-т-а-р-е-я б-у-у-дет!!! — старался он перекричать шум ветра. Будет, будет, будет!!!

В окне будочки мелькнуло чье-то лицо, дверь приоткрылась, и из будки высунулась голова с пышными усами, сросшимися с бакенбардами. Увидя офицера, появился и сам ее владелец — широкоплечий, коренастый солдат. Он вытянулся, приложил ладонь к шапке.

— Здравия желаю, ваше благородие!

Ответив на приветствие, прапорщик спросил:

— А скажи, братец, где тут батарея?

В душе его теплилась еще какая-то надежда: а вдруг он ошибся и его батарея не здесь.

— Да это же она и есть, — кивнул солдат на насыпи.

— Это и есть Шестая батарея?

— Так точно!

— А где же укрепления, пушки?

— Не могу знать!

— А прислуга батареи?

— Прислуга здесь, — указал солдат на будку. — Эй, ребята! Вылезайте, их благородие требуют.

Из будки один за другим вылезли три солдата и пристроились к первому.

— Это вся батарейная прислуга? Что же вы тут делаете? Чаек караулите?

Самый молодой из солдат расплылся в улыбке. Но усатый резко оборвал его.

— Чего зубы скалишь! — И строго Щеголеву:— Никак нет, ваше благородие, чаек мы не караулим; мы есть солдаты четырнадцатой артиллерийской бригады, поставлены здесь для несения царской службы...

Щеголеву стало стыдно за свое замечание о чайках. Он спросил:

— Что же все-таки вы тут делаете?

— Командира своего дожидаемся. Утречком сегодня унтер приказал идти на Шестую и дожидаться командира. А кто он будет и откуда, того не сказывал. Вот мы тут и сидим. А вы, извиняюсь, кто будете, ваше благородие?

— А я, братцы, и есть ваш командир.

Солдаты оживились.

— То-то мы смотрим, чего это ваше благородие батареей интересуетесь.

Внезапно из будки вылез еще один человек, одетый в матросскую одежду, с солдатскими усами.

Подойдя поближе, человек вытянулся и отрекомендовался:

— Отставной фейерверкер [2] Фейерверкер — в дореволюционной русской армии звание «нижнего чина» артиллерии. , ныне служитель одесской таможни Осип Ахлупин. Мы, ваше благородие, тут неподалеку живем, так я часто на молу бываю, рыбку ловлю; лодки своей не имею — так я отсюдова.

Открытое лицо отставного солдата понравилось прапорщику.