Алан Саваж - Восемь знамен

— Почитаемая обеспокоена? — спросил Жунлу.

— Я больше не Почитаемая. Разве ты не знаешь?

— Вы всегда останетесь для меня Почитаемой.

Сердце Лань Гуй сильно забилось в груди.

— Я пришла сюда в надежде увидеть тебя, — смело сказала она. — Ты не разделишь со мной свой плащ? Мне холодно. — Он склонился и обернул свой плащ вокруг ее плеч. — Ты слышал о моей опале? Я умоляла императора подняться и воевать, но он не решился этого сделать.

— Да, я обо всем этом слышал. — С минуту они сидели молча, затем Жунлу сказал: — Вы собираетесь бежать из этого каравана?

— Куда может податься женщина в одиночку?

— Я буду с вами, Почитаемая.

Лань Гуй никогда не чувствовала такого возбуждения.

— И куда мы пойдем?

— Хоть на край света, если будет надо.

— Ты и вправду готов поставить себя вне закона ради меня?

— Я никогда не мечтал ни об одной женщине, кроме вас.

Если они убегут сейчас, то к рассвету станут недосягаемы для погони. Они могут поскакать на запад, где зашло солнце, и Лань Гуй станет свободной… Нет, никогда не будет свободной. Она — мать. Однажды ее сын станет императором. И этот день близок, как близка и смерть Сяньфэна.

— Я не могу оставить своего сына. — Услышав эти слова, Жунлу понурил голову. — Не будь у меня сына, я бы не задумываясь пошла с тобой, — продолжила она.

Жунлу опять приободрился.

— Ты уже совершил преступление, — напомнила ему Лань Гуй, — находясь здесь со мной.

Лань Гуй поняла, что никогда не знала настоящего мужчину. Сяньфэн уже был измотанным болезнью инвалидом, когда она впервые попала к нему в постель, да и к тому же с тех пор он сильно сдал. У этого же мужчины были сила, и желание, и опыт. Он посадил ее к себе на бедра, укрыв их обоих своим плащом от ночной прохлады. Они сняли только панталоны, но его рука, проскользнув ей под блузу, ласкала бархат ее груди. Она поцеловала его и научила делать то же. Она любила со всей страстью, являющейся неотъемлемой частью ее натуры, которую, однако, приходилось подавлять так долго. И она без тени сомнения чувствовала, что он ее тоже любит, и вручала ему свою жизнь.

— Что ты намерена делать? — спросил Жунлу, когда первые лучи зари коснулись долины.

— Разыщи меня снова завтра ночью, — попросила его Лань Гуй.

Без сомнения, евнухи знали, Лань Гуй ночевала за пределами лагеря, но они и представить себе не могли, что она с кем-то встречалась. А поскольку в пути не оставалось времени на посторонние дела, им не удалось дознаться истины. Да и вообще они решили не обращать на Лань Гуй внимания: она теперь была ничто.

А она переживала непередаваемое счастье. Марш уже не казался больше чистилищем ада. Даже изматывающие дни доставляли радость, так как вслед за ними шли сладостные, пусть даже и еще более изматывающие ночи. Лань Гуй вскоре поняла, что полюбила. И более того, она по-своему мстила за себя императорскому двору.

Миновали три ночи, и теперь они находились на расстоянии дневного перехода от Жэхэ.

— Я увижу тебя вновь? — спросил Жунлу.

— Не знаю когда, но ты обязательно уводишь меня опять.

Как только императорский караван благополучно прибыл во дворец Жэхэ, вернулась прежняя рутина и прежняя изоляция. Опальной Лань Гуй выделили маленькие апартаменты из двух комнат, и к ней был приставлен единственный евнух по имени Ло Ю. Он ей совсем не понравился, и она не рискнула привлечь хоть в малейшей степени его на свою сторону. Итак, ее тайные встречи с Жунлу прекратились. Однако Лань Гуй была уверена, что приобрела надежного союзника, хотя пока и не знала, как на деле могут пригодиться его услуги. Император по-прежнему не замечал ее, к тому же выматывающий переход на север подорвал его и без того неважное здоровье. К радости Лань Гуй, через несколько дней после прибытия Нюхуру прислала за ней. Императрицу длительное и многотрудное путешествие ничуть не выбило из колеи, и она оставалась такой же безмятежной и приятной в общении, как всегда.

— Меня огорчает известие о твоем несчастье, Лань Гуй, — сказала она. — Ты была единственной, кому удавалось делать нашего господина счастливым. Жаль, что ты его разгневала.

— Я предложила то, что считала лучшим для династии.

— Это дело мужчин, — наставляла ее Нюхуру. — У нас, у женщин, более важные заботы. Не хочешь ли взглянуть на сына?

Цзайцюнь обрадовался, увидев ее. За ребенком, судя по всему, хорошо ухаживали и здоровье его укрепилось. Но Лань Гуй показалось, что он совсем по ней не соскучился.

— По-моему, горный воздух полезен мальчику, — заметила Нюхуру. — Будем молиться, чтобы он оказался столь же полезным нашему господину.

Еще большим утешением, чем доброе отношение Нюхуру, по-прежнему остававшейся ее подругой, стало для Лань Гуй письмо от принца Гуна, привезенное Дэ Аньва, который подозрительно сверлил опальную наложницу глазами, когда она вскрыла послание.

— Я не собираюсь читать его тебе, Дэ Аньва, — заметила она. — Поэтому ты можешь убираться.

Он поклонился и вышел, конечно же, докладывать своим хозяевам.

Гун писал:

«Не забывайте о моей просьбе к вам поддерживать со мной связь с тем, чтобы я мог знать обо всем происходящем. Я уверен, что только вы способны поведать мне об истинном состоянии моего брата. Обстановка здесь настолько серьезная, насколько мы и подозревали. Британцы дотла сожгли Летний дворец, и я оказался бессилен предотвратить это. Более того, я опасался за судьбу самого Пекина, но эта беда в конце концов обошла нас стороной.

Однако Элджин принес нам достаточно неприятностей. Контрибуция, которую теперь он требует, выросла до восьми миллионов таэлей. Также он настаивает на уступке участка континентальных земель напротив их военно-морской базы в Гонконге. Лорд подтвердил также прежнее требование варваров открыть посольства в Пекине и освободить дипломатов от оказания соответствующих почестей императору.

Как ни грустно, но мне не оставалось ничего иного, как согласиться на эти домогательства, поскольку у меня не было войск, способных противостоять солдатам варваров. Я написал отдельное письмо императору с грустными новостями, в котором умоляю его одобрить мои действия. К счастью, варвары отводят войска к побережью. Элджин объявил о своем намерении соорудить укрепленный пост вблизи Тяньцзиня. Насколько я понял, форты в Дагу уже разоружены. Флот варваров стоит на якорях в заливе Чжили. Чтоб его потопил сильный шторм!

Теперь моя забота — восстановление порядка в Пекине. Ну это будет легче, чем может показаться на первый взгляд. Поборы, которыми варвары обложили население, обозлили людей. Они полны решимости восстановить былую мощь страны и отомстить обидчикам. Если представится возможность, перескажите эти факты моему брату. Ответьте мне, и прежде всего — о позиции моих дядьев. Я понимаю, что у вас могут возникнуть трудности. Пишите мне так, как сможете, надеюсь, я пойму все правильно. Сожгите письмо, чтобы никто не смог его увидеть.