Алан Саваж - Восемь знамен

— Когда мы возьмем Шанхай, — потребовала она, — ты отдашь этих женщин, Джейн и Джоанну, мне.

Военно-морской дивизион, базирующийся в Гонконге, немедленно принял ответные меры, воспринятые китайцами как чисто пиратские. Элджина фактически никто не ждал. К тому времени разразился индийский мятеж и потребовалось направить отряд сопровождения в Калькутту. Продолжившее путь к берегам Китая судно с чиновниками на борту потерпело кораблекрушение, и лорд добрался до Гонконга только в конце 1857 года.

К огромному облегчению британского общества, с его приездом правительство маньчжуров проявила готовность к переговорам, и новый Тяньцзиньский договор был подписан летом 1858 года. В договоре предусматривались всевозможные уступки не только Британии, но и Франции, тоже требовавшей от Китая концессий в качестве союзницы Лондона по Крымской войне. Оговорено было даже право прислать в Пекин послов и аккредитовать их там, а также отменить для них обряд коутру.

Все это выглядело слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Вскоре маньчжуры объявили, что их представитель на переговорах превысил свои полномочия и даже речи быть не может о постоянных резиденциях иностранных послов в Пекине. Британия немедленно принялась готовиться к войне, благо из Индии вернулся отряд кораблей.

Все оборачивалось не так гладко, как в 1840 году. Дивизион британских кораблей под командованием сэра Джеймса Хоупа 25 июня 1859 года в заливе Чжили обстрелял форты Дагу, прикрывающие устье реки Вэйхэ, затем на берег высадили солдат и морских пехотинцев для их штурма. Но китайцы под командованием все того же Сэнголиньциня были готовы к сопротивлению и разнесли британцев в пух и прах. Хоупу пришлось спешно отозвать войска, которым удалось вернуться на свои корабли исключительно благодаря огневой поддержке придерживающегося до того момента нейтралитета дивизиона американских кораблей, чей командир коммодор Иося Таттналл высказал бессмертное замечание о том, что «кровь гуще воды».

Британия не могла позволить себе стерпеть столь явное избиение. В конце 1859 и начале 1860 года войска и корабли постоянно прибывали на восток. Местом сбора служил Гонконг. Заручившись поддержкой Франции, Британия готовилась к полномасштабной войне с маньчжурской империей.

Мартин и Джеймс Баррингтоны наблюдали за обстановкой с известной тревогой. Шанхай с прилегающими к нему районами превратился теперь в независимое государство, так как Королевский флот патрулировал морские пути, а река на запад от Циньцзяна была под контролем тайпинов. Пекин и Мандат Небес остались где-то недостижимо далеко. Воспользовавшись выгодной ситуацией, армия тайпинов двинулась дальше на восток, осадила и взяла город Цзэки в пятидесяти милях от Шанхая. Цзэн Гофань вывел свою армию против них и потерпел поражение, но в результате сражения наступление мятежников пусть на время, но удалось остановить.

Самым неприятным было известие о том, что тайпинскими войсками теперь командовал Джон Баррингтон.

— Что случится, когда он подойдет к Шанхаю? — спросил Джеймс.

— Мы будем оборонять город, — ответил Мартин. — Нам больше некуда отходить. И кроме того, мне хочется увидеть этого негодяя на виселице за то, что он сделал с Джоанной.

— А пока мы бьемся за Шанхай, Британия старается свергнуть династию, — горько заметил Джеймс.

— Я не верю, что они и вправду хотят этого, — с оптимизмом откликнулся Мартин. Между тем он по мере своих возможностей продолжал помогать Цзэн Гофаню деньгами, оружием и боеприпасами.

Джейн стала больше внимания уделять Джоанне, беспокоясь за нее. Девушка никогда не любила делиться секретами, а теперь и вовсе отказывалась говорить о своих чувствах. Джейн же не могла подавить здорового любопытства.

Впрочем, всех членов семьи беспокоило то, что Джоанна стремительно превращалась из девушки в женщину — ведь в 1858 году ей исполнилось двадцать шесть. Причем становилась она без преувеличения сказать исключительной красоты женщиной, что вызывало среди холостяков-англичан, проживающих в Шанхае, горячие пересуды, уедет ли она из Китая. Поток гостей в имение Баррингтонов в пригороде Шанхая был нескончаемым. Всем кавалерам Джоанна улыбалась одинаково вежливо, но не проявляла ни малейшего интереса ни к одному из них. Время от времени Джейн хотелось устроить ей встряску: да, ее дочь изнасиловали, но это вовсе не причина обречь себя на судьбу старой девы. Джоанна явно нуждалась в мужчине старшем ее по возрасту, добром, но твердом, который смог бы сделать ее полноценной женщиной. Джейн возлагала надежды на Артура Дженкинса, миссионера из Велши, который был десятью годами старше Джоанны и регулярно заходил к ним. Вот, без сомнения, трезвомыслящий, ответственный человек. С ним любая женщина почувствовала бы себя надежно.

Джоанна прекрасно знала о беспокойстве своей матери, знала и о том, что брату и невестке небезразлично ее положение. Джеймс с семьей жил отдельно, однако Люси, теперь уже мать маленького мальчика, часто заходила к ней и заводила разговоры о счастливых сторонах семейной жизни. Джоанна еще кое-как могла терпеть, когда Люси нахваливала ее брата, но как только разговор переводился на ее собственную персону, она без лишних слов вставала, уходила в свою комнату и запирала дверь.

Это вовсе не означало, что она отвергала всю семью или все общество, в котором жила. Просто считала, что это общество отвергло бы ее, узнав, какие бурные эмоции возникают у нее при некоторых размышлениях. Четыре года она провела в условиях, которые никто из окружающих ее людей не мог даже себе представить, и теперь не могла решить, насколько глубоко ее личность была поражена жутким опытом той жизни. Что бы сказали Джеймс и дядя Мартин, узнай они о ее томлении по непристойным ласкам Джона… даже несмотря на то, что до сих пор она мечтает поприсутствовать на его казни.

А что скажут мама и Люси, невероятно озабоченные банальнейшими аспектами своей жизни и необходимостью соответствовать критериям истинной английской леди, если узнают, что она до сих пор с вожделением вспоминает о ловких пальцах своих евнухов, массировавших ее, лежащую на спине после ванны.

Сама мысль о близости с другим мужчиной пугала. О близости в браке с человеком, который ничего не знает о таких вещах, но который вскоре начнет подозревать об их существовании в мыслях его жены.

В таком душевном состоянии она обычно дни напролет просиживала на веранде Дома Баррингтонов в своем кресле-качалке и наблюдала проходящую мимо жизнь. Однажды утром она поймала себя на том, что смотрит на мужчину, стоящего у ворот. Он был молод, примерно ее возраста, не очень крепок телом и одет по-морскому.