Аркадий Адамов - Василий Пятов

Последнее особенно возмущало Сокольского. Его возмущала не только наглость англичан, но и удивительная робость и уступчивость со стороны некоторых русских офицеров из свиты великого князя. Проходя однажды через приемную в кабинет генерал-адмирала, он услышал, как один из англичан заносчиво говорил Глебову:

— Сколько бы брони ни получил ваш флот, ему все равно не сравняться с британским. Россия не морская держава. Какие у вашего флота традиции? Есть ли они? А история? Одним словом, надо сначала научиться плавать и не пугаться соленой воды, а потом уже думать о броне…

Глебов слушал, смущенно улыбаясь. Сокольский подошел к англичанину и резко, сказал:

— Вам следовало бы, милостивый государь, знать хотя бы свою собственную историю. Ведь ваш флотоводец лорд Нельсон все время учился у русских флотоводцев; у адмирала Ушакова, в частности. О таком слыхали? Это он взял неприступную, по мнению Нельсона, крепость Корфу. Ну, а что касается последней войны, то почему покончил самоубийством ваш адмирал Прейс, командовавший тихоокеанской эскадрой? Почему сместили адмирала Нэпира, возглавлявшего кампанию в Балтике? Не известно ли вам также имя Нахимова, хотя бы после Синопа? Я мог бы рассказать вам многое о славных победах русского флота еще во времена Петра Первого… За последние полвека русский флот держит мировое первенство в деле географических открытий и исследований. За это время русскими было совершено около сорока кругосветных плаваний, больше, чем это сделали флоты всех остальных государств, вместе взятые. У нас есть история, традиции, подвиги, сударь!

Сокольский весь дрожал от негодования, глаза его блестели, а на щеках проступили красные пятна. Он готов был продолжать этот спор без конца, в голове мелькали все новые и новые факты, имена, названия, такие яркие, убедительные, разящие.

Теперь настала очередь англичанина смущенно улыбаться и разводить руками.

Но тут Сокольского вызвали к генерал-адмиралу и разговор сам собою прекратился.

— Лейтенант, приказываю срочно готовиться к отплытию в Россию, — сказал ему великий князь. — Наш фрегат выйдет в море через два дня. Поставьте в известность об этом, кроме адмиралтейства, еще министерство иностранных дел. Я разрешил им отправить на фрегате дипломатического курьера в Петербург со срочным пакетом для посольства.

…Под носом фрегата пенился и кипел бурун. Кругом, насколько хватал глаз, колыхались свинцовые волны Северного моря. Фрегат «Генерал-адмирал» спешил в Россию…

Как большинство его коллег и соотечественников в Петербурге, Гобс был полон самого глубокого презрения к русским, да, собственно, и к народам всех других стран, где ему довелось бывать. Любые особенности быта и нравов этих народов принимались им как свидетельство варварства и неразвитости.

Гобс пользовался репутацией одного из самых опытных и ловких представителей английских фирм в Петербурге. После окончания войны прошло всего три года, по Гобс не только сумел за это время установить крепкие связи и важные знакомства и добиться ряда очень выгодных заказов от русского ведомства, но и собрать много сведений о последних изобретениях и усовершенствованиях в металлургическом производстве, в частности, на уральских заводах. Много ценного, например, сообщил ему продажный петербургский журналист Фелюгин, которого Гобс в свое время отправил специально для этой цели на Урал. По его заданию Фелюгин побывал и на Холуницких заводах и сообщил Гобсу об опытах, которые ставил там Пятов.

Англичанин сразу оценил огромную важность последнего сообщения и с тех пор внимательно следил за управляющим Холуницкими заводами, решив пока что ничего не сообщать хозяину. «Яблоко срывают только, когда оно созреет», — сказал себе Гобс. Когда Пятов появился в Петербурге и подал докладную записку о своем изобретении в морской ученый комитет, Гобс вовремя узнал об этом от поручика Русиловича, считавшегося видным специалистом в металлургическом производстве. Гобс полагал, что он достаточно хорошо изучил заносчивого, честолюбивого и не очень умного Русиловича. Хитрый англичанин подал ему мысль заняться изобретением нового способа производства корабельной брони, заранее готовя в его лице активного соперника Пятову. И здесь его расчет оправдался. Гобс, кроме того, сумел внушить Русиловичу идею о целесообразности консультаций иностранными заводчиками различных, сделанных в России изобретений, и это также дало результаты в затеянном Гобсом деле. Но Гобс на этом не остановился. Он рассчитывал использовать Русиловича и на другом, более важном этапе, и тут его постигла жестокая неудача.

Камердинер доложил о приезде Русиловича в тот момент, когда Гобс, только что позавтракав, вошел в свой кабинет.

— Я к вам с новостями, сударь, — весело сказал Русилович, пожимая Гобсу руку и усаживаясь в кресло.

— Я весь внимание, мой друг, — ответил Гобс, закуривая.

Русилович на минуту задумался, разглядывая свои полированные ногти.

— Видите ли, милостивый государь, — медленно начал он, — в морской ученый комитет только что поступили отзывы иностранных заводчиков о проекте того самого Пятова, о котором я вам на днях рассказывал. Отзывов всего четыре, два из Швеции, от заводчиков Карлсунда и Розена, и два из Бельгии, от Даллеманя и Дюпре. Их сообщил наш морской агент в этих странах граф Лобанов- Ростовский. Отзывы прелюбопытные, позволяющие истолковать их двояко.

— Что же вы теперь думаете предпринять? — озабоченно спросил Гобс, после того как Русилович изложил ему подробно содержание отзывов. — Ведь у вас, если не ошибаюсь, готовится свой проект брони, и его судьба зависит от судьбы этого.

Русилович усмехнулся и самоуверенно возразил:

— Проект Пятова будет отвергнут. Решающую роль здесь сыграют кроме этих отзывов еще и опыты в Англии и высокая стоимость опытов по этому проекту. — Он взглянул на часы и внезапно заторопился. — Боже, я забыл, что опаздываю. Ведь я заехал к вам ровно на минуту, только выполнить вашу просьбу и рассказать о полученных отзывах.

— Ну, посидите еще немного, прошу вас, — воскликнул Гобс. — Мне доставляет огромное наслаждение наша беседа. Ведь мы оба инженеры, и, честно говоря, я сгораю от любопытства познакомиться с техническими деталями этого проекта, чтобы разобраться в его ошибках. Вы мне, надеюсь, не откажете в этом?

— К сожалению, вынужден отказать, — ответил Русилович, вспомнив, что комитет, по настоянию Невельского и Константинова, признал технические детали проекта секретными.

— Как так? Почему? — опешив от неожиданности, воскликнул Гобс. — Ведь вы же сами говорите, что этот проект никуда не годен?