Алан Савадж - Последний знаменный

— Могу я спросить, откуда возьмутся эти деньги?

— Их выделит правительство, конечно, как только мы придем к власти. Теперь позвольте остановиться на следующем: я говорю мы, потому что по натуре оптимист. Но правительство, о котором я говорю, будет избранным правительством. Я избран президентом, но ограниченным электоратом, мне же хотелось бы подтвердить свои полномочия всеобщими выборами. Я верю, что гоминьдан выиграет эти выборы, и я стану полноправным президентом Китая. Однако если мы проиграем и явится другая партия под руководством другого лидера и он будет избран, то я даю твердое обещание отойти от политической деятельности и стать частным лицом. Тем не менее в этом случае я потребую от нового правительства обещания выполнить мои гарантии семье Цинов. Итак, теперь вы готовы дать мне свой ответ?

Роберт уже принял решение. Сунь прав, и положение Дома Баррингтонов было гораздо более прочным, чем казалось тем, кто видел только гоминьдановских солдат, окруживших дом. Но он также знал, причем знал со дня смерти Цыси, что дни династии сочтены и требуется лишь толчок, чтобы она пала. Он тешил себя надеждой, что не позволил Юаню дать этот толчок, отказав ему в поддержке. И вовсе не из особого желания сохранить умирающее правительство, а потому, что знал намерение маршала установить в стране военную диктатуру. То, что Юань удерживал Мартина, только укрепляло Роберта в его уверенности по этому поводу.

И вот теперь перед ним сидел человек, с которым можно иметь дело. Человек, который говорил о демократии. Его отец, Роберт прекрасно это помнил, имел глубочайшее предубеждение по поводу перспектив демократии в Китае. Но прежде чем полностью списать ее со счетов как неудачу, все-таки следовало попробовать.

И немаловажно, что Сунь оказался человеком, который, похоже, мог понравиться Роберту. Он уже был ему симпатичен даже после столь короткого знакомства. И самое главное, только имея дело с Сунем, у него оставалась надежда узнать, что случилось с его единственной оставшейся сестрой... или спасти ее жизнь, если она еще жива. Но осознавал ли Сунь, что ему предстоит?

— Я окажу вам поддержку, — сказал Роберт, — какую смогу. Помимо финансовой помощи могут быть полезными мои связи с Англией и Европой. Но я не командую армией. Этим занимается Юань Шикай. Что, если обратиться к нему?

— Я могу преодолевать препятствия только по очереди, — сказал Сунь. — Вашу поддержку я считаю более важной, господин Баррингтон. Теперь, когда я уверен в вас, можно подумать и о контактах с маршалом Юанем.

Юань Шикай развернул плотную бумагу медленно и с явным удовольствием. Он откинулся в своем кресле, стоящем перед его палаткой. Вокруг слышался шум пробуждающейся ото сна армии. Здесь, в горах, была армия, его армия, тридцать тысяч тщательно подобранных и обученных, обеспеченных военных обмундированием, хорошо вооруженных и уверенных в себе бойцов. На создание армии он истратил все свои средства, и теперь эти люди — единственное, что у него есть. Но маршал не сомневался: он с лихвой окупит затраты, его солдаты ждали приказа на выступление, и только он один знал, куда поведет да. И теперь отдать этот приказ для него становилось гораздо легче.

Окружившие его офицеры ждали, пока он дочитает императорский приказ. Мартин Баррингтон чувствовал растущее волнение. За те месяцы, что он служил этому человеку, юноша начал боготворить его. Причина была не в том, что Юань обеспечил его всем, о чем он мечтал. Он оценил талант маршала, его целеустремленность и широту его взглядов. Как и любой солдат этой армии, Мартин не сомневался: Юань Шикай — человек, за которым будущее. То, что тетя Виктория стала любовницей маршала, только утвердило уверенность Мартина. У него, окруженного собственным гаремом из мальчиков и девочек, подаренных маршалом, и в мыслях не было осуждать поступок Виктории.

Юань улыбнулся и сложил бумагу. Он взглянул на своих офицеров.

— Господа, — сказал он. — Регент приказал мне отправиться в Ханькоу и подавить мятеж. Я восстановлен во всех моих званиях и привилегиях и вновь — маршал Китая. — Он взглянул на одного из офицеров, недавно прибывшего с юга. — Поделитесь с нами еще раз наблюдениями о гоминьдане.

— Они многочисленны, ваше превосходительство. Их многие тысячи. Они контролируют реку по всему течению Янцзы. Нанкин и Шанхай также в их руках. — Он оглянулся на дверь, ведущую в жилую половину палатки маршала: он знал, что там находилась Виктория Баррингтон. — Мне сообщили, будто они взяли под свой контроль и Дом Баррингтонов. И теперь, когда прибыл их предводитель, они заявляют, что истинный правитель Китая — Сунь Ятсен.

— Поэтому регент и хочет, чтобы его уничтожили, — прокомментировал Ли Юаньхун, начальник штаба.

— Каковы, по вашему мнению, у нас шансы на успех в кампании против гоминьдана? — спросил Юань первого офицера.

— У гоминьдановцев слабая дисциплина, ваше превосходительство, поэтому, несмотря на их численное превосходство, мы должны победить. Но это будет затяжная и трудная кампания.

Юань улыбнулся.

— Очень толковый доклад, полковник. Господа, мы выступаем сегодня. — Он еще раз улыбнулся им. — Но, думаю, мы не пойдем на Ханькоу. Не пойдем мы и в Нанкин с Шанхаем. Наша цель лежит дальше на восток.

— Письмо из Пекина, — объявил Адриан. — Оно от маршала Юаня и адресовано тебе. — Роберт взял конверт с хмурым выражением лица. — Он, оказывается, в Пекине. Я не знал, — заметил Адриан. — Мне казалось, что он до сих пор в Шэньси собирает свою армию.

— Мне тоже, — задумчиво произнес Роберт, распечатывая конверт. — Боже праведный!

— Что там? — поинтересовался Адриан.

Роберт прочитал: «Отправляю это послание с самым быстрым своим курьером, так как хочу, чтобы ты узнал первым. Вчера 12 февраля 1912 года я имел аудиенцию у регента принца Цюня, на которой присутствовал император Пуи. Я проинформировал его величество и его отца, что страна больше не может терпеть правление Цинов, и предложил им выбор между почетной и безбедной отставкой или неизбежным низложением и заключением в тюрьму».

Роберт поднял голову и взглянул на Адриана:

— На подробные предложения Сунь Ятсена Цины даже не прислали подтверждения о получении.

— Господи! — сказал Адриан. — Он поехал и сделал это.

Роберт возобновил чтение: «Принц Цюнь был польщен принять мое предложение от имени Пуи. Я знаю, Роберт, ты всегда считал, что твоя преданность династии должна превалировать над всеми другими соображениями. Династии больше нет. Теперь я хочу тебя попросить переоценить ситуацию и проявить свою преданность империи. Понимаю твои подозрения относительно меня. Хочу их развеять. Я временно принимаю на себя обязанности регента. Но это только до тех пор, пока мы сможем провести всеобщие выборы подходящих правящих и исполнительных органов. Для этого — хочу, чтобы ты знал, — я пригласил доктора Сунь Ятсена встретиться со мной, чтобы обсудить необходимые мероприятия, и намерен позволить ему и его последователям принять самое активное участие в предстоящих выборах».