Луи Бриньон - Кес Арут

— Считаю своим долгом выразить собственное мнение по поводу происходящих событий, — продолжал Лущев сосредоточенным тоном под стук телеграфиста, — стабилизация ситуации и в частности касающейся армянского населения…временна. Меры правительства Османской империи, принимаемые в данный момент для стабилизации обстановки и прекращения поголовной резни — вынужденными, принятыми в первую очередь под давлением со стороны Франции. Правительство которой однозначно выразилось по поводу производящихся бесчинств и пригрозило вводом войск в случае, если убийства армянского населения не будет немедленно прекращены. Считаю, это обстоятельство и твёрдую позицию России, единственными причинами сегодняшней спокойной обстановки. Принимая во внимание вышесказанное, считаю прекращение поголовной резни лишь началом операции, спланированной высшими эшелонами властей Османской империи. Считаю обстановку в части касающейся армянского населения — катастрофической. Прошу рекомендовать ужесточить позицию России по данному вопросу. Прошу рекомендовать военному ведомству рассмотреть вопрос о начале военных действий силами сухопутных войск и флота.

Немногим позже Лущеву принесли ответную телеграмму. На ней стояло всего несколько слов:

— Ваши рекомендации приняты к сведению!

Лущев скомкал бумагу и в таком виде сунул в ящик стола. Истинное значение этих слов состояло в следующем: «Не лезьте не в своё дело!».

Лущев поднялся и, подойдя к окну, нервно закурил.

«Все только и делают, что кричат об армянском вопросе, — думал Лущев, — все только и делают, что грозят туркам и сочувствуют армянам. Неужели они не видят, что убийства не прекращаются, а наоборот принимают всё более страшные формы? Неужели они не видят, что никто не несёт ответственности за весь этот ужас? Неужели они не видят, какая катастрофа может произойти? И как мы сможем простить себя, если зная обо всём, не помешали этому свершиться?».

Шестилетний мальчик, босой, голый по пояс в потрёпанных коротких штанишках с перепачканным гарью лицом стоял внутри полыхающего дома и как заворожённый смотрел на два тела, распростёртые перед ним на полу. Оба тела были женскими и оба были полностью обнажены. Одно тело принадлежало женщине лет тридцати. Другое — девочки лет двенадцати. У обеих были вскрыты животы таким образом, что ясно виднелись внутренности. Мальчик, не мигая, смотрел на тела и на лужи крови возле них.

В углу рядом с телами лежал истекающий кровью мужчина. Сделав неимоверное усилие, он поднялся, шатаясь, подошёл к мальчику, взял его за руку и отволок к окну, которое ещё не было охвачено огнём. Мужчина приподнял мальчика и бросил через окно, во двор. Падая мальчик, даже звука не издал. Мальчик мгновенно вскочил на ноги и посмотрел на окно, где по-прежнему стоял мужчина. Он стоял всего лишь несколько мгновений. Языки пламени коснулись мужчины. Не издав ни звука, он исчез за окном. Мальчик стоял и смотрел, как огонь охватывает окно. Через несколько минут, объятый огнём, дом рухнул. А мальчик стоял и смотрел, пока огонь не пожрал всё.

Неожиданно… руины сгоревшего дома превратились …в благоухающий сад. Мальчик удивлённо смотрел на появившуюся невесть откуда девушку в свадебном платье. Девушка была хорошо сложена и необычайно хорошо собой. Карие глаза идеально сочетались с длинными чёрными волосами и смуглой кожей. Правильные черты лица ещё более красила мягкая улыбка. Девушка держала в руках розу.

Мальчик подошёл к ней, взял из её рук розу и приколол к волосам. Сразу после этого девушка нежно поцеловала его в губы. Затем счастливо улыбаясь, она начала куда-то исчезать. Прежде чем совсем исчезнуть, она протянула руки навстречу мальчику и нежно промолвила:

— Я жду тебя, Арут! Приходи, мой суженый!

— Опять стонет…, каждую ночь вот так, — вожак отряда армянских фидаи Сепух бросил взгляд на молодого человека, спавшего в нескольких шагах от костра, около которого сидел он и представитель армянских боевых отрядов, прибывший из Константинополя — Ашот Эгоян.

Оба смотрели на то, как молодой человек мечется во сне. Время от времени из его горла вырывались судорожные стоны.

— Кто такой? — тихо спросил у Сепуха Ашот Эгоян.

— Арут Акопян!

— Тот самый? Кес Арут? — с уважением глядя на спавшего молодого человека, спросил Эгоян.

— Да!

— Наслышан о нём! Говорят — он даже чёрта не боится. Ещё слышал, как он в Адане бился. Не знаю только, правда или нет?

— Так и есть, — подтвердил Сепух, — парень — огонь. Когда к нам пришёл, ему 17 лет было. Мы все посмеивались над ним. Думали, ну что он — несмышлёныш, юнец. Худой, невысокий, разговаривает мало, стесняется как девушка. Ну и что ты думаешь? В первом же бою нас всех посрамил, — Сепух улыбнулся, вспоминая прошедшие события, — мы тогда засаду устроили. Ожидали увидеть человек семь-восемь из карательных отрядов, а появились сорок. А нас всего двадцать человек. Я уже хотел отменить нападение. Силы были неравны, и… смотрю, глазам не верю. Арут… вышел на дорогу, спокойно подошёл к переднему всаднику. Это был какой-то офицер. Подошёл, без единого слова стащил с лошади и убил. Турки даже не отреагировали. Они были потрясены этим поступком. Они только и делали, что смотрели на Арута, — Сепух, а за ним вслед и Эгоян, рассмеялись.

— Ну и это не всё, — смеясь, продолжал рассказывать Сепух, — мы тоже не хуже турок растерялись. Тоже молчим, звука не издаём. Они молчат, мы молчим, а наш Арут спокойно подходит ко второму и убивает. Тут всё и началось. Не поверишь, Ашот, мы ни одного человека не потеряли в том бою. После этого все наши фидаи начали с уважением относиться к Аруту. Да и сильный парень оказался. Он любого в отряде без усилия уложит. Про его силу у нас в отряде шутка ходит. Мол, на медвежьем молоке вырос. Сколько передряг после этого было. И с турками бились и с курдскими отрядами. Арут всегда впереди всех. И спокойнее всем в бою, когда он рядом бьётся. Все знают — умрёт, но друга не оставит в беде. Арут — душа нашего отряда.

— А что Адана? — задал вопрос Эгоян. — Что там было?

— Наши ребята там целый день бились. Как могли, спасали людей. Воспитанниц гимназии Нерсесяна спасли. Ещё других. Всех вывели из города. Рассказывают и сами удивляются, что в живых остались, да ещё столько людей спасли. Один фидаи только погиб. А что касается Арута, про него лучше не напоминай, — Сепух махнул рукой, — совсем с головой не дружит этот парень. Только и делает, что смерть свою зовёт. Про него такое рассказывают,… не поверишь, Ашот, даже у меня волосы дыбом встают от страха,