Юрий Сергеев - Княжий остров

- Дочь моя! Прими, во имя Отца и Сына и Святого Духа, — промолвила вошедшая и протянула младенца.

Ирина вскинула свои руки белые и почуяла мягонькую тяжесть в них дитя малого, и радостный испуг ее охватил, кабы не сронить без умения. А он все смотрел на нее и улыбался: зашевелил и задвигал ножками, цепко ухватился ручонками за ее белый халат, сладостным духом исходя, детским, молочным…

Когда Ирина оторвала от него взгляд и подняла голову, то уже никого не увидела рядом. Заметалась, ища во что бы ребеночка завернуть, ведь охладится раздетый… и проснулась смятенная, чуя в руках еще тяжесть и ошалело ища его вокруг глазами. Вскочила со стула, опрометью кинулась искать Егора. Вызвала его с занятий, и Быков испуганно проговорил:

— Что с тобой, у тебя щеки огнем горят. Что случилось?

- Женщина какая-то приходила и оставила мне ребеночка… — выдохнула Ирина.

— Ну и где же он?

- Не знаю… Подала мне и ушла, я проснулась, а его нет…

- Фу-у… Ну и напугала же ты меня, так тебе приснилось?

- Женщина эта особая была… доченькой меня назвала, вся в сиянии и одежда у нее божественная… в царской порфире и все крестиками вышито, а с нею двенадцать дев…

- Опиши ее лик, — Егор сам теперь сжался весь, ожидая ответа, а когда Ирина стала говорить, остановил ее и тоже смятенно промолвил: — Похоже… это она…

— Кто?

- Арина… Ты вот что, иди в келью свою и отдохни, на тебе лица нет, иди-иди…

- Не могу я, Егорша, — со слезами на глазах заговорила Ирина, — ведь я же его держала на руках, он такой тепленький, пахучий, смеялся мне и ножками шевелил… я пойду еще поищу его…

- Постой, да ты никак серьезно умилилась… Ну пойдем к озеру, прогуляемся.

— Сначала в санчасть заглянем, Егорушка?

— Да-а, — Егор смотрел на ее тоскою наполненное лицо, сияющие печалью глаза, она вся еще была во сне и ничего не воспринимала реального. Он задумался и вдруг напрягся лицом, глаза закрылись, и бледность облила щеки.

В таком состоянии он находился всего мгновение, но напугал Ирину, и она кинулась к нему на шею.

— Что с тобой, тебе плохо?!

- Да нет же, — он отстранился и вдруг решительно направился к воротам, ведя ее за руку, — скорее, скорее, — он почти бежал, и она едва поспевала следом.

Их выпустили из ворот, и Быков неожиданно пошел в сторону леса по старой тропиночке, уже зарастающей травой, оставленной давними богомольцами. Не успели они от ворот отойти и ста шагов, как услышали сдавленный плач и увидели шатко идущего к монастырю мальчика среди трав, почти скрывающих его с головой. Лет ему было около пяти. Он валко ступал босыми ножонками, весь оборванный, изъязвленный, одежонка в спекшейся крови, волосенки свалялись колтуном, и роились над ним мухи жирные, трупные. Егор и Ирина бросились к нему со всех ног и замерли около, боясь притронуться к израненному человечку. Одежда на нем была прожжена, и сквозь дыры виднелись струпья нагноившиеся, лицо от грязи и сухой крови казалось страшным, уродливым. Не видя их, он шел с поднятыми ручонками на монастырь, и когда Егор подхватил его на руки, вдруг отчаянно закричал и забился, сучил ногами и царапался. Быков увидел в правом кулачке мальчишки пук какой-то длинной шерсти, похожей на медвежью. Выпростал ее из пальчиков и очистил ладошку, дивясь силе в этом маленьком, слепо вырывающемся существе, но не выпустил его, и они побежали назад к воротам.

Егор на бегу проговорил Ирине:

- Третьего дня немцы разбомбили эшелон с эвакуированным сиротским домом, это километров пятнадцать будет… Как же он добрел сюда?

- Скорее в санчасть! — Кричала Ирина и рыдала на бегу, хватаясь то за Егора, то прикасаясь к дитю.

Егор увидел ее широко распахнутые глаза, побелевшее лицо, осознал всю смятенность ее нежной души. Они миновали двор и вдруг увидели спешно идущего к ним навстречу старца Илия. Он упал на колени перед ними с молитвою и радостным воплем:

- Свершилось! Пресвятая Богородица, спаси дитя безгрешного. Ва-асенька прише-ол! Васенька-а!!! Господи Ии-сусе Христе Богородицею, помилуй мя грешного! И запел, запел, ликуя, Символ Веры: Верую во единого Бога! — Манил рукой за собой их; Егор с Ириною, как завороженные, шли следом, и привел Илий их к святому колодцу. Протянул руки и принял разом успокоившегося мальчика. Почерпнул святой воды и стал ею омывать мальчишку, радуясь, ласково шепча Песнь Пресвятой Богородице: «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Мари-и-я, Господь с Тобою; благословенна Ты в женах и благословенен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших…»

Ирина стала помогать ему снимать одежду, и ужас охватил ее от ран на теле дитя, от ожогов и впившихся, оплывших нарывами вагонных щепок. Старец спокойно вынимал их и промывал раны водой, велел Егору принести ножницы и распластал ими рубашонку, отмачивая присохшую ткань, отдирая ее и голубя молитвою всплакивающего Васеньку. Когда его всего обмыли и умыли вспухшее лицо, он стал вдруг никнуть, и Ирина испугалась.

— Укол нужно сделать, помирает ведь!

- Не блажи, не блажи, — мирно успокоил Илий, — видишь, зевает, спать собрался Васенька.

Егор напряженно следил за действиями Старца и увидел дивное: словно шелуху очищала вода целебная язвы и струпья, пораженные места делая розовыми и живыми. Старец остриг клок кожи на спине мальца, отмершей и свернувшейся. Еще раз промыл раны, снял с себя шапочку-камилавку и надел на головку его, укутал своей монатьей и скорым шагом понес за Ириной в санчасть.

- Давайте я помогу, попросил Егор.

- Нельзя, нельзя, — бормотал Илий, — вот сотворю молитвы и поправится наш Васенька… Долго шел он, ноженьки умучил… Это наш сирота… безродный… Один он в целом свете… Сиротинушка знал куда шел, вела его Богородица к нам в исцеление.

Мальчишка крепко спал, опухоли его спадали на глазах, тело очищалось и белело.

Старец стал на колени у койки и склонил голову и закрыл взор свой. Сухой дланью водил против лика своего, а лотом против сердца. Лицо стало тихо меняться, и полился от него свет чудный, а такая радость на нем была, такой восторг и сияние, что глазам стоящих невозможно стало смотреть на святого человека, исцеляющего спящее дитя, ангелом явившееся.

Егор ведал, что это такое, и подивился силе духовной старца Илия, совершенством своим созерцающего самого Бога и Пресвятую Богородицу и молящего их сохранить жизнь земную заблудному дитю, еще безгрешному в этом временном мире… Самоуглубление старца было долгим, как сон Васеньки, а когда тот легко вздохнул и улыбнулся во сне, Илий воспел благостно…

Качнулась к нему Ирина, и вошла бабушка ее, вернувшаяся с трав, еще и не знающая ничего, а уже с порога вплела свой голос в песнь святую, как в венок вечный и блаженный… Праведник Божий пел молитву с закрытыми глазами, поводя сухими, умозоленными в бедах дланями над спящим, и Егор видел своим прозрением, как над Илием, а потом и над ребенком колыхнулось сначала слабое, потом все разгорающееся золотистое сияние, небесный жар, истинные и верные Врачи души сироты и тела его, сам Бог и Пресвятая Богородица приняли молитвы Илия и склонились к страждущему в сиянии сем, сами опечаленные и целящие его светом своим вечным… Исполнялись неизреченной радостью от улыбки его безгрешной.