Дэвид Вейс - Возвышенное и земное

Я понимаю, как бы убедительно все это ни звучало, чтобы влюбляться и жениться, нужны более веские причины. Однако темперамент мой и воспитание, данное Вами, сделали свое дело – мне необходимо иметь жену. С самого детства Вы и Мама учили меня превыше всего остального ценить спокойную семейную жизнь и презирать распутство. Только это может обогатить меня, а вовсе не судьба Дон-Жуана, меняющего одну женщину за другой. Мне никогда не приходилось самому заниматься хозяйством, следить за своей одеждой, бельем, и поэтому обойтись без жены я просто не могу. Сейчас обстоятельства часто вынуждают меня идти на ненужные траты: у меня нет времени заниматься такими делами самому. Но я уверен, при жене я сумею наладить жизнь гораздо разумнее и экономнее, чем сейчас. Жизнь станет организованнее. По моему разумению, одинокий мужчина живет не в полную меру. Я все тщательно обдумал и решение свое менять не намерен.

Но кто же та, кого я люблю? На ком хочу жениться? Да, она одна из Веберов. Прошу Вас, дорогой Папа, не удивляйтесь и не упрекайте меня, не говорите, что предупреждали. Я влюблен в Констанцу, их среднюю дочь.

Что касается остальных, согласен с Вами, редко встретишь в одной семье подобные контрасты. Мать – шумная, ленивая, эгоистичная особа. Доверять ей не следует ни в чем. Алоизия заботится лишь о собственной карьере и может кокетничать с кем угодно, если это отвечает ее целям. Софи, самая младшая, слишком наивна, чтобы понимать происходящее вокруг, она еще неразумный, легкомысленный ребенок. Если бог не убережет ее, она может сойти с пути истинного. Старшая дочь, Иозефа, обладает прекрасным голосом, и, попади она к хорошему педагогу, из нее вышла бы чудесная певица. Но она еще ленивее матери, полна самомнения и честолюбива.

Констанца же очаровательна, самая умная и самая милая девушка, единственная среди них жемчужина. Она делает все по дому, а они еще упрекают ее в нерадивости. О, как тяжела ее доля в этой семье!

Но мне хочется, чтобы Вы увидели ее такой, какая она есть. Она, разумеется, не уродлива, но и не красавица. Вся ее прелесть – в карих глазах и прекрасной фигуре. Ее не назовешь остроумной, нет у нее и светских манер, но зато здравого смысла, чтобы справиться с обязанностями жены и матери, вполне достаточно. И она очень бережлива. Ей приходится одеваться более чем скромно, ибо все, что ее мать могла тратить на дочерей, доставалось сестрам. Как любой молодой девушке, ей хотелось бы одеваться опрятно и красиво, но она не гонится за модой. Она умеет шить и по большей части шьет себе сама; каждый день делает себе прически, причем очень милые; прекрасно умеет стряпать и вести хозяйство, и если их дом и содержится в порядке, то только благодаря усилиям Констанцы, потому что у нее очень доброе сердце.

Я люблю ее, и она любит меня. Так где же мне сыскать лучшую жену?

Мне хотелось бы, любимый отец, чтобы Вы также знали, что я не лгал Вам. Когда я покинул службу у Великого Муфтия, я еще не был влюблен в Констанцу, чувство пришло постепенно, пока я жил в их доме и испытывал на себе ее доброту и заботу.

Я почти уверен, что скоро буду иметь твердый доход. У меня есть три хороших ученика, и вся музыкальная Вена готова прийти мне на помощь.

Дорогой и горячо любимый отец, умоляю Вас дать свое согласие, дабы я мог вызволить мою несчастную возлюбленную, а Ваше благословение сделает нас по-настоящему счастливыми. Я открыл Вам все тайники своего сердца и лелею надежду, что Вы это оцените и отнесетесь со всем присущим Вам состраданием. Остаюсь Ваш всегда любящий и покорный сын В. А. Моцарт».

Но как же, думал Леопольд, как можно поощрять то, во что не веришь? Не зная, что предпринять, он обратился за советом к Наннерль. К ее помощи он прибегал крайне редко, но женщина в таких вопросах должна разбираться лучше мужчины, решил он. Поспешным ответом Леопольд боялся навсегда порвать с сыном.

Наннерль, обрадованная, что Папа с ней советуется, постаралась придать своему тону важность:

– Не, отказывайте ему прямо, иначе он еще больше заупрямится. Но почему бы не намекнуть, что Веберы должны дать за дочкой приданое? Если кто-нибудь захочет жениться на мне, с вас ведь тоже потребуют приданое.

Леопольд вдруг улыбнулся:

– Веберам это не по средствам.

– Тогда напишите, что у вас нет возражений против Констанцы Вебер, судя по его описаниям – а вы ему верите, – она девушка хорошая, но таков уж обычай – за и сиестой дают приданое, и, пока вопрос не решен положительно, вы, к сожалению, не можете дать согласия.

Леопольд последовал совету дочери.

А Наннерль, далеко не уверенная в том, так ли уж хорошо ее брат разбирается в женщинах, прибавила:

– Неужели он не догадывается, что Веберы просто-напросто хотят поймать его в ловушку?

– Влюбленный молодой человек всегда с готовностью верит, что его любят только за его обаяние.

Вернувшись домой после состязания с Клементи, Вольфганг обнаружил паническое послание от Констанцы, в котором та писала, что, если господин Моцарт не может дать ее опекуну убедительных доказательств своих благородных намерений, мать ушлет ее из дому. А на следующий день, Только он собрался пойти к Веберам, пришел ответ от Папы. Папа писал в сдержанном и, как всегда, заботливом тоне, однако своего согласия не давал. Со свадьбой следует повременить, писал Леопольд, пока Веберы в знак своих добрых чувств не дадут за невестой приданое.

Вольфганг пришел к Костанце в полном душевном смятении. Лишь бы не опоздать, молил он бога. Но просить о приданом? Да где они возьмут приданое? Дверь открыла госпожа Вебер, словно ждала его прихода. А может, она сама написала записку, желая заманить его?

– Вы ведете себя легкомысленно, господин Моцарт, – заявила Цецилиия.

– Где Констанца?

– В надежных руках. У своего опекуна. – Из-за того, что написано в письме, которое вы мне прислали?

– Его писала Констанца, а я обнаружила. Она не способна ничего от меня утаить. Господин Моцарт, вы серьезно думаете на ней жениться?

– Вы знаете, что серьезно. Несмотря на все ваши козни.

– Вопрос о женитьбе решит ее опекун, господин Торварт. Он здесь и желает с вами говорить.

– Поэтому вы и заставили Констанцу заманить меня сюда?

– Я вам сказала, Констанца написала записку по собственной воле, но господин Торварт, до которого дошли слухи о вас и моей дочери, счел это компрометацией и решил положить всему конец. Если вы не решаетесь поговорить с ним…

Вольфганг вошел в дом. Он был знаком с Иоганном Торвартом, высоким, худым мужчиной лет сорока, который славился своим умением из всего извлекать для себя выгоду. Стефани советовал Моцарту ни в коем случае не ссориться с Торвартом, поскольку тот пользуется влиянием в свете; ван Свитен считал, что Торварту, как и Афлиджио, не следует доверять; Ветцлар рассказывал, будто Торварт еще более скромного происхождения, чем сам Моцарт. Сын трактирного слуги, Торварт начал свою карьеру с лакея и домашнего парикмахера, а женившись на дочери состоятельного лекаря, быстро пошел в гору. Всякими правдами и неправдами он сумел стать импресарио и казначеем национального театра. Где можно заработать лишний гульден, Торварт тут как тут, говорили о нем.