Перл Бак - Императрица

— Хорошо, хорошо, — успокаивала императрица, — полагаю, это был священник…

— Нет, не священник, ваше величество, — настаивала девушка, — только лысый, как священник. Может, тибетский монах, ах, но на нем не было желтых одежд! Он был черным с головы до пят и у него были такие огромные руки! Однако, ваше величество, ворота заперты, и здесь нет никого, кроме евнухов!

Императрица обратила глаза к небу. Солнце село, и мягкий красный свет вечерней зари лился во двор павильона. — В самом деле, здесь не могло быть посторонних.

— Тебе привиделось, — сказала она испуганной фрейлине, — евнухи стоят на страже. Ни один мужчина не может войти.

— Я видела его, ваше величество, видела, — настаивала девушка.

— Тогда я сама найду его, — твердо заявила императрица и отослала служанку привести к ней главного евнуха. Когда он услышал этот рассказ, то вызвал двадцать младших евнухов, они зажгли фонари, взяли в руки мечи и, окружив отважную императрицу, искали долго, но не нашли никого.

— Мы глупцы, — вскричала наконец императрица, — моей фрейлине просто привиделся кошмар, и может быть, она пьяна. Ты, Ли Ляньинь, вели евнухам продолжить поиск, а сам свети фонарем мне.

Вдвоем они пошли обратно, — евнух впереди, освещая путь, — пока не вернулись в библиотеку. Едва переступив порог, императрица увидела на письменном столе лист красной бумаги, на котором отчетливыми мазками были написаны кисточкой такие слова: «Я держу твою жизнь у себя в ладони».

Она схватила бумагу, прочитала ее дважды и бросила евнуху.

— Посмотри на это! — закричала она. — Он прячется здесь — убийца! Ищи его.

Вокруг императрицы столпились фрейлины. В то время как Ли Ляньинь поспешил прочь, они утешали ее словами и вздохами.

— Будьте уверены, ваше величество, евнухи найдут его, — говорили они, — теперь, поскольку все знают, что человек с бритой головой настоящий, а не привидевшийся, его найдут быстро.

Фрейлины зажгли свечи, два десятка или около того, и повели императрицу в спальные покои, говоря, что она может заболеть от измождения и что они останутся с ней на всю ночь. Но когда они вошли в спальню, то увидели листок красной бумаги, приколотый к желтой атласной подушке, на котором теми же твердыми мазками было написано:

«Когда придет час, я возьму свой меч. Спящая или бодрствующая, ты должна умереть».

Фрейлины завизжали, но императрица была лишь разгневана. Она схватила красный листок и, скомкав его в шарик, бросила на пол. Она засмеялась, и ее черные глаза заблестели.

— Хватит, — приказала она, — молчите, дети мои. Какой-то насмешник хочет нас подразнить. Идите спать.

— Нет, ваше величество, нет… нет, ваше величество, мы не оставим вас.

Все еще улыбаясь, она уступила и с обычным своим изяществом разрешила им раздеть себя и уложить в постель. Шесть фрейлин легли на матрасы, принесенные служанками и разложенные на полу в спальне императрицы, а остальные фрейлины ушли спать в свои комнаты, чтобы в полночь прийти на смену. Тем временем Ли Ляньинь вызвал евнухов, которые окружили спальный покой и стояли с обнаженными мечами, пока ночь не окончилась.

На рассвете императрица проснулась и сладко зевнула, прикрываясь растопыренной рукой. Она улыбалась и говорила, что из-за этой суматохи с незнакомым мужчиной чувствует себя даже лучше.

— Я ожила, — заявила она, — а то мы слишком разленились, избалованные красотой нашего дворца.

В то утро она вышла из своей спальни, омытая и одетая, — ее волосы были украшены свежими цветами, — чтобы съесть ранний завтрак, и внимательно огляделась вокруг, чтобы убедиться, что все в порядке. Внезапно она увидела положенный на блюдо листок красной бумаги со знакомыми мазками черной туши.

«Пока ты спала, я ждал».

Фрейлины снова завопили, некоторые заплакали, а служанки прибежали и били себя ладонями по щекам:

Но мы же только что выставили блюда, мы не видели, чтобы сюда входил мужчина!

Его найдут, — беззаботно сказала императрица, вновь скомкав листок и бросив его на пол. Не позволила она и убрать блюда, хотя фрейлины умоляли ее, считая, что. еда может быть отравлена. Она ела как обычно и не чувствовала никаких болей. Весь день продолжался поиск. Никто не видел мужчину, но в разных местах были найдены четыре новые записки с угрозами.

Поиск продолжался целых два месяца, днем и ночью. Время от времени фрейлины и евнухи видели, что во дворце прячется мужчина в черном, но поймать его не могли. Одна из фрейлин даже заболела, ее ум ослаб; в страхе она повторяла, что однажды утром, открыв глаза ото сна, она увидела, что на нее смотрит незнакомый мужчина, как будто свисая вниз головой с крыши, когда же она закричала, его голова исчезла.

Тем не менее императрица не испытывала страха, но день и ночь евнухи стояли на страже. Никто за стенами дворца не знал об этой истории, ибо императрица строго-настрого запретила упоминать о ней, чтобы город не взволновался и какие-нибудь проходимцы не воспользовались этим предлогом и не спровоцировали волнений.

Однажды ночью, когда императрица спала в своей спальне, а в залах дворца и во внутренних двориках, как обычно, стояли на страже бдительные евнухи, случилось следующее. В безмолвные часы между полуночью и рассветом евнухи услышали, как со скрипом открывается дверь и в слабом лунном свете в узкую щель просовывается черная нога. Евнухи бросились ловить таинственного врага. Он бежал, но повсюду его сторожили евнухи, и в саду за большой скалой, которую императрица приказала перевезти сюда из далекой провинции, они схватили черного человека.

Крики и вопли евнухов разбудили императрицу. Она быстро поднялась с постели, так как сама наказывала, чтобы злоумышленника привели к ней тотчас же, в любое время суток. Фрейлины одели ее, увенчали ей голову строгим головным убором, и вскоре императрица уже сидела на троне в Зале аудиенций. Сюда евнухи притащили человека, связанного веревками.

Он стоял перед императрицей и отказывался кланяться, хотя евнухи схватили его за шею и попытались пригнуть к полу.

— Пусть стоит, — сказала императрица, и голос ее был тих и спокоен.

Она разглядывала высокую самоуверенную фигуру молодого человека с бритой головой. Его странное тигриное лицо, покатый лоб, натянутый рот, раскосые глаза поразили ее. Черное одеяние, мастерски сшитое, прилегало к его телу словно кожа.

— Кто ты такой? — спросила она.

— Я никто, — сказал мужчина. — Я не имею имени и ничего не значу.

— Кто послал тебя сюда? — спросила она.

— Убейте меня, — сказал человек беззаботно, — все равно я не скажу вам ничего.

От такой дерзости евнухи разозлились и набросились бы на него, но императрица подняла руку.