Перл Бак - Императрица

Голоса разом стихли, гости переглядывались. Цыси, казалось, ничего не замечала. Она только посмотрела на Мэй и опять улыбнулась. Миг неловкости прошел, главный евнух подал знак музыкантам, и в воздух взмыла новая мелодия. Подавались последние блюда.

Луна между тем поднялась высоко, и час был поздний. Все ждали, когда Сын неба встанет из-за стола и пройдет на террасу к своему паланкину. Но император не торопился. Он хлопнул в ладоши, и главный евнух крикнул, чтобы остановили музыку.

— Что теперь? — спросила Цыси у принца Гуна.

— Императрица, я не знаю, — ответил тот.

Пирующие замолкли, все головы повернулись к огромным дверям.

Сын неба наклонился к своей возлюбленной.

— Сердце мое, — прошептал он, — посмотри!

Взглянув на двери, Цыси увидела, как шесть евнухов вносят массивный золотой поднос. Он был настолько тяжелым, что носильщики, поставив его на плечи, шли, согнувшись. На подносе лежал огромный персик, золотой с одной стороны и красный с другой. Персик? Символ долголетия.

— Объяви мой подарок Счастливой матери наследника! — приказал император Гуну.

Принц провозгласил:

— Дар Сына неба Счастливой матери наследника!

Гости поднялись, а носильщики тем временем приблизились к императрице Западного дворца и остановились с подносом перед ней.

— Возьми персик в руки, — велел Сын неба.

Цыси взяла огромный муляж, и он медленно раскрылся. Внутри оказалась пара туфель розового атласа. На нежной ткани золотыми и серебряными нитями блистал тонкий цветочный узор, такими же нитями были нашиты драгоценные камни всех оттенков. Высокие каблуки были маньчжурские, под серединой подошвы, и розовые индийские жемчужины усыпали их так густо, что казалось, их покрывает панцирь.

Цыси подняла на Сына неба блестящие глаза.

— Это мне, господин?

— Одной тебе, — ответил он.

Это был смелый подарок, символ плотской любви мужчины к женщине.

Вскоре с юга пришли плохие вести. Они не радовали и перед празднеством, но худшие наместник провинции Гуандун придержал до окончания торжеств. Скрывать новую беду дольше он не мог. Англичанин лорд Элгин вновь выступил с угрозами напасть на Кантон, имея на этот раз шесть тысяч воинов на линейных кораблях в устье Жемчужной реки. Даже если бы в Кантоне не сосредоточились китайские мятежники, императорская армия все равно не сумела бы удержать ворота. К сожалению, город кишел бунтовщиками, которые называли себя христианами и повиновались безумному Хуну, известному человеку, который заявлял, что послан чужеземным Богом по имени Иисус и ему назначено свергнуть маньчжурский трон.

Когда тревожное донесение прибыло в Императорский город, первым получил его принц Гун и не решился уведомить Сына неба. Со дня годовщины наследника император не поднимался с постели. Он слишком много съел и слишком много выпил на празднике. Затем, пытаясь утихомирить боль, накурился опиумом и не мог теперь отличить день от ночи. Словом, принц Гун послал записку Цыси, прося о немедленной аудиенции. В полдень мать наследника отправилась в императорскую библиотеку. На этот раз блистательной женщине пришлось укрыться за ширмой, так как принц Гун был не один. В библиотеку пожаловали Верховный советник Су Щунь, его друг принц Цзай и племянник Сына неба принц Йи — человек, не одаренный ни умом, ни характером, но зато брюзгливый и завистливый. Вокруг мужчин на некотором расстоянии расположились их евнухи. Принц Гун зачитал вельможам свиток, исписанный кисточкой наместника.

— Очень серьезно… очень серьезно, — пробормотал Су Шунь.

Он был высоким, крупным человеком с лицом сильным и грубым, и Цыси удивлялась, как этот мужлан смог породить прелестную Мэй.

— Очень серьезно, — поддакнул принц Йи высоким голоском.

— Настолько серьезно, — сказал принц Гун, — что мы должны обдумать вопрос, не может ли Элгин, захватив город Кантон и окопавшись в нем, потребовать аудиенции здесь, в императорском дворце.

Цыси ударила рукой об руку.

— Никогда!

— Почтенная, — грустно произнес принц Гун, — я осмеливаюсь высказать мнение, что мы не сможем отказать такому сильному врагу.

— Надо действовать хитростью, — возразила Цыси, — мы по-прежнему должны давать обещания и тянуть время.

— Так мы не добьемся успеха, — заявил принц Гун.

Выступил Верховный советник Су Шунь:

— Мы добились успеха два года назад, когда англичанин Сеймур пробился в город Кантон. Вспомните, принц, как мы его тогда снова прогнали. За каждую английскую голову было обещано тридцать серебряных монет, а когда трофеи представили наместнику, тот распорядился пронести их по улицам города и приказал сжечь иностранные склады. После этого англичане бежали.

— И в самом деле, — ввернул принц Йи.

Но принц Гун никак не соглашался. Высокий, красивый, слишком молодой, чтобы говорить столь дерзко, он все-таки возразил:

— Англичане ретировались лишь для того, чтобы попросить подкрепление. И вот войска вернулись, к тому же на сей раз французы, претендующие на наши индокитайские владения, обещали помочь англичанам. Они снова воспользовались тем предлогом, что в Гуанси истязали до смерти французского священника. И еще говорят, что лорд Элгин имеет указание от своей правительницы английской королевы потребовать, чтобы посланник ее двора мог проживать в Пекине.

Императрица оставалась при своем мнении, но она уважала принца Гуна и хотела сохранить в нем верного союзника, поэтому вежливо заметила:

— У меня нет сомнения, что вы правы, и все-таки я смущена. Уверена, что моя сестра, Западная королева не знает, какие требования этот лорд выставляет от ее имени. Иначе почему же англичане стали угрожать только сейчас, а не после бегства?

Терпеливый принц Гун объяснил.

— Императрица, — сказал он, — задержка была вызвана индийским восстанием, о котором я рассказывал вам несколько месяцев назад. Вспомните, что вся Индия теперь завоевана Англией. Недавно там вспыхнуло восстание, было убито много англичан, мужчин и женщин. Но королевские войска потопили его в крови. Теперь англичане пришли завоевывать наши земли. И я боюсь… боюсь, что англичане намереваются завладеть всей нашей страной, подобно тому, как завладели Индией. Кто знает, насколько далеко зайдет их алчность? Ведь островной народ всегда алчен, потому что, плодясь, не знает, где жить. Но если мы падем, то наш мир рухнет вместе с нами. Это следует предотвратить любой ценой.

— Да, следует, — согласилась императрица.

Она все еще не могла поверить в опасность, и голос ее был лишен печали:

— Однако расстояния у нас велики, а стены крепки, и я не думаю, что беда случится так скоро. К тому же Сын неба слишком плохо себя чувствует, чтобы его волновать. Скоро лето и мы должны покинуть город. Давайте ничего не будем предпринимать, пока не вернемся из Летнего дворца. Пошлите указание наместнику, пусть пообещает англичанам написать в столицу и оповестить Трон об их требованиях. Мы же отправим ответ, что Сын неба болен и надо подождать. Вот настанут холода, император поправится и сможет принимать решения.