А. Глинкин - Дипломатия Симона Боливара

Порой увлеченность своими идеями приводила Боливара к потере непосредственного контакта с действительностью, что порождало ошибочные шаги и действия, безоглядная вера в человека оборачивалась просчетами в оценке ненадежных друзей и возможных политических противников. С годами, когда физические силы Боливара начали слабеть, груз просчетов и ошибок становился заметнее.

Порывы души Боливара, художника слова и действия, были чужды молодой буржуазии, взявшей верх в Западной Европе и США. Она исповедовала бентамовский рационализм, и для нее романтический пафос жизни и деятельности Освободителя казался чрезмерным. Для местных консервативных кругов он представлялся даже опасным. Не с их ли голоса некоторые исследователи жизни Боливара стали характеризовать его недостатки собирательным термином «донкихотство», имея в виду героически-безоглядное и поэтому непонятное для «черни» в пушкинском понимании этого слова бескорыстное служение общечеловеческим идеалам? Поток мнений о Боливаре так же неисчерпаем, как и богатство его натуры. Уже при жизни в народе о нем начали слагаться легенды.

Создание республики Великая Колумбия открыло новые горизонты для созидательной деятельности Боливара, укрепило его международный авторитет. Отныне он получил возможность выступать на международной арене в качестве облеченного широкими полномочиями законного главы независимого государства. На основании Конституции Колумбии 1821 года президент представлял страну в международных делах и был наделен, согласно ст. 119, правом объявлять войну с санкции конгресса. В соответствии со ст. 120

Конституции он уполномочивался «заключать договоры о мире, союзе, дружбе, перемирии, торговле, нейтралитете и любом другом вопросе с иностранными монархами, государствами или народами». [209]Статья 121 предоставляла президенту право назначать с согласия конгресса посланников и других дипломатических представителей.

Боливар много внимания уделял руководству внешнеполитической деятельностью. Ему принадлежало последнее слово при принятии всех принципиальных решений в этой области. Он стремился получать наиболее полную информацию о международной жизни. По его указанию колумбийские представители за рубежом оформляли для него подписку на наиболее важные иностранные газеты, издававшиеся на английском и французском языках. Боливар регулярно читал донесения дипломатов и нередко собственноручно готовил для них указания и ответы.

Однако война против Испании продолжалась, и она требовала его постоянного присутствия на театре военных действий. Согласно Конституции, президент являлся одновременно главнокомандующим вооруженными силами республики. В этих условиях очень большая ответственность ложилась на министра иностранных дел, тем более что вице-президент Сантандер не проявлял большого интереса к внешнеполитическим вопросам. Боливар назначил на этот пост Педро Гуаля. Такое решение было обоснованным — еще Миранда усмотрел в молодом Гуале природные способности для занятий международными делами. К тому же Боливар был уверен в преданности Гуаля их общему делу.

Семейство Гуалей было известно в Венесуэле. Дядя и отец Педро Гуаля принимали активное участие в подготовке антииспанского выступления в 1797 году и подверглись преследованиям. В молодости Педро увлекался сочинениями Руссо, Вольтера, Расина, Локка. После окончания Каракасского университета Гуаль связал свою жизнь с борцами за независимость. Вместе с отцом он участвовал в пропаганде идей Миранды, а когда предтеча вернулся на родину, стал его доверенным секретарем. Судьба свела Гуаля с Боливаром в стенах Патриотического общества, где они вместе со своими единомышленниками представляли наиболее радикальное крыло этой организации. В качестве уже известного юриста он участвовал в составлении текста Декларации независимости Венесуэлы. Последующая жизнь Гуаля связана с борьбой за независимость в Картахене. Именно Гуалю правительство Картахены доверило лично вручить Боливару декрет о присвоении тому звания почетного гражданина Картахены и провести переговоры относительно возможности создания конфедерации Венесуэлы и Картахены.

Гуаль возглавил министерство иностранных дел Великой Колумбии, имея за плечами, пожалуй, самый богатый из всех патриотов опыт дипломатической работы. Около шести лет ему довелось провести в США, представляя сначала интересы Картахены, а затем действуя как «дипломатический эмиссар без родины». Он в совершенстве знал английский и французский, обладал большими познаниями в юриспруденции и философии. По признанию Сантандера, «Бог наградил его умом, предназначенным для дипломатических переговоров». В министерстве иностранных дел он пользовался непререкаемым авторитетом. Одно из первых мероприятий Гуаля — законодательное оформление дипломатической службы. По его рекомендации было утверждено положение о рангах и материальном обеспечении дипломатов. До наших дней сохранился один из портретов Гуаля периода 20-х годов. С полотна смотрит суровое, неулыбчивое лицо со строгим, несколько тяжеловатым взглядом глубоко запавших черных глаз. «Философ-стоик» — так отозвался о нем один из его биографов.

Гуаль вошел в мир большой политики, когда на международной арене выступали такие столпы дипломатии той эпохи, как Адамс, Монро, Кэстльри, Каннинг, Меттерних, Шатобриан, Виллель, Татищев и Нессельроде. И надо сказать, что министр иностранных дел Великой Колумбии не уступал им, хотя и не был столь известен.

В лице Гуаля Боливар нашел единомышленника и талантливого зодчего своих внешнеполитических идей и концепций. Историки потом назовут 20-е годы «золотой эпохой» колумбийской дипломатии. В этот период Богота играла роль главного центра международных отношений испанской Америки. Столица Великой Колумбии генерировала импульсы, во многом определявшие обстановку в регионе. Война за независимость вступала в завершающий этап, и внешнеполитические вопросы выходили на первый план. От их успешного решения во многом зависели как достижение окончательной победы, так и закрепление ее результатов в международном плане. В жизни и деятельности Освободителя наступал звездный час.

Места, где развертывались выдающиеся исторические события, обладают большой притягательной силой. Они позволяют приобщиться к прошлому, приподнять завесу времени и за строкой бесстрастного документа почувствовать биение пульса далекой жизни. Эквадорский город Гуаякиль известен тем, что здесь в 1822 году состоялись переговоры «с глазу на глаз» Боливара и Сан-Мартина — двух гигантов антиколониальной борьбы испанской Америки.