А. Глинкин - Дипломатия Симона Боливара

Лично для Cea решения Боготы уже не имели большого значения, хотя в ответе министерству иностранных дел он выразил уверенность в том, что придет время, когда Колумбия оценит сделанное им. Болезнь прогрессировала, и дни его были сочтены. В ноябре 1822 года Cea, находясь в английском курортном местечке Бас, скончался.

В августе 1822 года английский министр иностранных дел лорд Кэстльри покончил с собой. Два десятилетия этот крупный государственный деятель из правящей партии тори находился на авансцене политической жизни, и его необычная кончина как бы подвела черту под целой эпохой внешней политики Англии, отмеченной смертельной схваткой с главным конкурентом — наполеоновской Францией и быстрым продвижением британской империи к вершинам могущества. Одержав в коалиции с другими державами победу над Францией, англичане вытеснили французские товары с заокеанских рынков и расширили свои колониальные владения. Они овладели стратегическими опорными пунктами в Европе и за ее пределами, И британский флаг окончательно утвердил свое господство на мировых морских коммуникациях. Могущество военно-морского флота позволяло Великобритании претендовать на роль арбитра во многих международных делах. Купаясь в лучах славы, правительство лорда Ливерпуля, правившее Британией с 1812 года, проводило реакционную внутреннюю и внешнюю политику.

Кэстльри являлся одним из столпов торжества легитимистской реакции в Европе. В первую очередь благодаря его усилиям Бурбоны возвратились на престол поверженной Франции. Кэстльри выдвинул идею регулярного проведения европейских конгрессов для рассмотрения международных проблем, надеясь на них диктовать свою волю. Под его руководством английская дипломатия стала фактической участницей «Священного союза».

Все годы пребывания Кэстльри во главе Форин оффис позиция Англии в испано-американском вопросе была благоприятной для Фердинанда VII. Лондон безоговорочно признавал «законные права» испанского монарха в отношении колоний в Америке, ловко совмещая финансовую и другую поддержку Фердинанда VII с официально провозглашенной политикой нейтралитета в конфликте между Испанией и ее восставшими подданными. Посреднические «добрые услуги», которые неоднократно предлагал Мадриду английский кабинет, преследовали цель примирить воюющие стороны таким образом, чтобы сохранить суверенитет испанской короны над колониями на условиях предоставления им ограниченного самоуправления, а для себя обеспечить право свободной торговли с ними.

Существовали, однако, объективные пределы для английской поддержки Фердинанда VII, диктовавшиеся экономическими интересами господствующих классов «мастерской мира», в первую очередь ее буржуазии. Эти пределы не рисковали преступать даже самые твердолобые консерваторы в правительстве Ливерпуля. Еще в годы «континентальной блокады», объявленной Наполеоном, Англия в развитии торговли с испанскими и португальскими колониями в Америке нашла лазейку, облегчавшую положение ее экономики. В дальнейшем овладение обширным рынком Мексики и Южной Америки под лозунгом свободы торговли стало одной из важных целей английской политики. Кэстльри пресекал все поползновения Мадрида втянуть Англию в осуществление вооруженной экспедиции за океан. В секретной депеше английскому послу в Мадриде глава Форин оффис в 1816 году категорически заявил о том, что он не только считает невозможным отвечать на подобного рода испанские прожекты, но даже не желает слышать о них. [402]Английские представители на конгрессах «Священного союза», следуя инструкциям Кэстльри, не скрывали отрицательного отношения Лондона к планам коллективного вооруженного вмешательства в дела испанской Америки.

Это был тот случай, когда экономика брала верх над политическими симпатиями кабинета тори и Кэстльри, вместе взятых. Здесь уместно привести авторитетное мнение о политике Англии такого незаинтересованного наблюдателя, как русский посол в Лондоне X. А. Ливен. В мае 1820 года он сообщал в Петербург: «Английский кабинет проявляет очень лояльные чувства к интересам Испании в Америке… Торговые интересы — единственные, о которых можно предположить, что они делают Англию желающей отделения американских провинций от метрополии». [403]При этом никаких симпатий к испано-американским, так же как к европейским, борцам против деспотизма правительство лорда Ливерпуля не питало. С молчаливого согласия правительства тори легитимистская реакция задушила первую и вторую буржуазные революции в Испании.

С коварными повадками «британского льва» испано-американские патриоты столкнулись с первых дней борьбы за независимость. Тем не менее Боливар считал возможным и необходимым использовать экономическую заинтересованность Англии в Южной Америке, традиционную терпимость англичан к инакомыслию и благоприятное отношение парламентской оппозиции к патриотам для дипломатического «завоевания» Лондона на свою сторону. Английский вектор был главным в европейской политике сначала Венесуэлы, а затем и Великой Колумбии. В Лондоне постоянно находились дипломатические эмиссары Боливара. Англичане и ирландцы составили основной костяк иностранного легиона. Лондонское Сити являлось единственным местом на земном шаре, где финансисты ссужали представителей патриотов добротными фунтами стерлингов под их письменные гарантии и высокие проценты, соответствовавшие огромному риску подобных операций. Наконец, для дипломатии Боливара Англия служила «окном» в Европу. Многие годы маршрут дипломатических посланцев патриотов пролегал из Ла-Гуайры и Картахены в английские колонии в Карибах, затем — на кораблях его величества в Лондон и только уже из столицы Англии — в европейские страны. Другой безопасной дороги просто не существовало в условиях войны с Испанией.

Английский плацдарм, завоеванный де-факто, приносил немалую пользу патриотам, но Кэстльри и другие деятели кабинета тори многие годы не шли ни на какие официальные контакты с дипломатическими эмиссарами Боливара, ревностно оберегая репутацию английского нейтралитета. Только когда революция в Испании в 1820 году развеяла в прах экспедиционную армию, собранную с огромным трудом Фердинандом VII в Кадисе, и всем стала очевидной полная неспособность бывшей метрополии реставрировать свою власть в колониях, в английском министерстве иностранных дел начали задумываться о пересмотре позиции. Незадолго до самоубийства Кэстльри составил меморандум с анализом «испанских дел». Сформулированный английским министром иностранных дел новый подход к создавшемуся положению гласил: признание молодых независимых государств, возникших в Америке, «скорее вопрос времени, нежели принципа». [404]Однако груз старых легитимистских концепций продолжал довлеть над Кэстльри. Он мечтал о создании в испанской Америке признанных Англией независимых конституционных монархий во главе с испанскими принцами.