Проспер Мериме - Хроника времен Карла IX

— Что за черт! — воскликнул Жорж. — Вот совершенно неожиданная милость. Но как же Карл Девятый, который не знает о твоем существовании, мог прислать тебе приказ о производстве в корнеты?

— Я думаю, что обязан этим господину адмиралу, — сказал Мержи. И тут он рассказал своему брату историю таинственного письма, которое он распечатал с таким мужеством. Капитан страшно смеялся над концом приключения и безжалостно начал издеваться по этому поводу.

— Ах, господин автор, что за прекрасный случай для вас нарисовать ряд портретов, и каких портретов! Сейчас вы поведете нас в Мадридский замок, в самый центр двора. И какого двора! Сейчас вы нам покажете этот франко-итальянский двор. Познакомите нас по очереди со всеми выдающимися личностями. Сколько вещей сейчас мы узнаем! И как должен быть интересен день, проведенный среди такого количества великих людей!

— Увы, господин читатель, о чем вы меня просите? Я был бы очень рад обладать талантом, нужным для того, чтобы написать историю Франции; я бы не стал писать побасенок. Но скажите на милость, почему вы хотите, чтобы я знакомил вас с лицами, которые не должны играть никакой роли в моем романе?

— Вы сделали большой промах, что не дали им какой-нибудь роли. Как! Вы переносите меня в тысяча пятьсот семьдесят второй год и думаете обойтись без характеристик стольких замечательных людей? Полно! Тут нечего колебаться. Начинайте; я даю вам первую фразу: « Двери в гостиную открылись, и можно было видеть …»

— Но, господин читатель, в Мадридском замке не было гостиной , — гостиные…

— Ну хорошо, тогда: « Большой зал наполнен толпой… и т. п… среди которой можно было заметить …»

— Кого же вы хотите там заметить?

— Черт возьми! Primo {60} 60 Во-первых (лат.). , Карла Девятого.

— Secundo? {61} 61 Во-вторых (лат.).

— Постойте. Сначала опишите его костюм, потом вы сделаете его физический портрет и, наконец, составите его нравственную характеристику. Такой дорогой теперь идут все романисты.

— Его костюм? На нем было охотничье платье с большим охотничьим рогом на перевязи.

— Вы очень кратки.

— Что касается его физического портрета… погодите. Ей-богу, вы бы отлично сделали, если бы посмотрели его бюст в Ангулемском музее {62} 62 …посмотрели его бюст в Ангулемском музее . — Ангулемский музей — собрание скульптур, созданное в 1824 г.; позднее влилось в Лувр. Бюст Карла IX из этого собрания приписывается Жермену Пилону или мастеру его круга. . Он находится во втором зале, номер девяносто восемь.

— Но, господин автор, я живу в провинции; что же, вы хотите, чтобы я специально приехал в Париж посмотреть бюст Карла Девятого?

— Ну хорошо, представьте себе молодого человека, довольно хорошо сложенного, с головой, немного ушедшей в плечи; он вытягивает шею и неловко выставляет вперед лоб; нос у него немного толстоват; губы у него тонкие, рот широкий, верхняя губа очень выдается; цвет лица землистый; большие зеленые глаза никогда не глядят прямо на человека, с которым он разговаривает. Впрочем, в глазах его нельзя прочитать: «Варфоломеевская ночь» или что-нибудь в таком роде. Совершенно нельзя. Выражение у него скорей тупое и беспокойное, чем жестокое и свирепое. Вы представите его себе довольно точно, вообразив какого-нибудь молодого англичанина, входящего в гостиную, где все гости уже сидят. Он идет вдоль шпалеры разряженных дам, которые молчат при его проходе. Зацепив за платье одной из них, толкнув стул у другой, с большим трудом он добирается до хозяйки дома; только тогда он замечает, что, задев за колесо при выходе из кареты, испачкал грязью рукав своего фрака. Вам, наверное, случалось видеть такие перепуганные физиономии; может быть, даже вы сами смотрелись в зеркало, покуда светский опыт не дал вам окончательной уверенности в благополучности вашего появления…

— А Катерина Медичи?

— Катерина Медичи? Черт возьми, я не думал об этом. Полагаю, что это имя в последний раз пишется мной: это толстая женщина, еще свежая, по слухам, для своего возраста хорошо сохранившаяся, с толстым носом и поджатыми губами, как будто у человека, испытывающего первые приступы морской болезни. Глаза у нее полузакрыты, каждую минуту она зевает; голос у нее монотонный, и она совершенно одинаково произносит: « Ах, кто меня избавит от этой ненавистной беарнезки?» {63} 63 Беарнезка — Жанна д'Альбре. и « Мадлен, дайте сладкого молока моей неаполитанской собачке ».

— Отлично! Но вложите в ее уста какие-нибудь более примечательные слова. Она только что велела отравить Жанну д`Альбре, по крайней мере прошла такая молва; это должно было отразиться на ней.

— Нисколько! Потому что, если бы это было заметно, куда девалось бы столь знаменитое притворство? К тому же в данный день, по самым точным сведениям, она говорила только о погоде, ни о чем другом.

— А Генрих Четвертый? А Маргарита Наваррская? Покажите нам Генриха, отважного, галантного, главным образом доброго. Пусть Маргарита тайком сует в руку пажу любовную записку в то время, как Генрих, со своей стороны, пожимает ручку одной из придворных дам Катерины.

— Что касается Генриха Четвертого, никто бы не угадал в этом ветреном мальчике героя и будущего короля Франции. Он уже позабыл о своей матери, умершей две недели тому назад. Разговаривает он с простым доезжачим, вступив в бесконечные рассуждения насчет следов оленя, которого сейчас поднимут. Я вас избавлю от этих рассуждений, особенно если вы, на что я надеюсь, не охотник.

— А Маргарита?

— Ей нездоровилось, и она не выходила из своей комнаты.

— Хороший способ отделываться! А герцог д'Анжу? А принц де Конде? А герцог де Гиз, а Таванн, Рец, Ларошфуко, Телиньи? А Таре, а Мерю? А столько еще других?

— Ей-богу, вы их знаете лучше, чем я. Я буду рассказывать о своем друге Мержи.

— Ах, я замечаю, что в вашем романе я не найду того, чего искал.

— Боюсь, что так.

Двор находился в Мадридском замке. Королева-мать, окруженная своими дамами, ждала в своей комнате, что король, перед тем как сесть на лошадь, придет с ней позавтракать; а король в сопровождении принцев крови медленно проходил по галерее, где находились все мужчины, которые должны были принять участие в королевской охоте. Он рассеянно слушал фразы, с которыми обращались к нему придворные, и часто отвечал на них довольно резко. Когда он проходил мимо двух братьев, капитан преклонил колено и представил королю нового корнета. Мержи глубоко поклонился и поблагодарил его величество за честь, которой он удостоился раньше, чем заслужил ее.