Владимир Андриенко - Кувыр-коллегия

Проскочив небольшой лесок, карета остановилась. Кульковский соскочил с козел. Пьетро открыл дверцу и также вышел. За ним последовала Мария.

— Все, друг, мне пора, — произнес Кульковский. — Далее вы поедете сами. Через одну версту пограничный пост. За ним уже будет Курляндия.

— А ты? Ты сможешь прорваться к московскому тракту?

— Смогу. Я знаю сию дорогу, Пьетро. Уйду так, что никакая ищейка и хвоста моего коня не увидит. А ты сам садись на козлы, Пьетро. Будешь теперь кучера изображать.

— Но в пасе сказано, что нас к карете двое! — сказала Мария.

— Вам приодеться что-то придумать, друзья. Мне дальше ехать не стоит. И вам нужно торопиться. Скоро слуги Арайя все поймут и вернутся к трактиру. Там они найдут капельмейстера и пустятся в погоню за вами. Спешите.

— Прощай, друг!

Пьетро и Кульковский обнялись.

— Прощай! Пусть удача сопутствует тебе, Пьетро!

— Я никогда не забуду твоей услуги. Прощай! Вот возьми!

Пьетро вытащил из кармана своего кафтана кольцо и протянул его Кульковскому.

— Что это? — спросил тот, принимая подарок.

— Перстень Бирона. Он подарил его мне, а я дарю тебе. Прощай!

— Да хранит вас бог, друзья!

Так бывшие шуты расстались, чтобы уже никогда не встретиться в этой жизни. Пути дороги этих мужчин разошлись…..

Год 1740, декабрь, 8 дня. На границе. Пост. Пьетро Мира и Мария Дорио.

Карета подкатила к посту и двое солдат подошли к ней. Офицер в накинутом на плечи плаще и в парике, сдвинутом на ухо, стоял у караульной избы и курил трубку.

Из кареты показалось лицо женщины.

Офицер поперхнулся, увидев миловидное личико, поправил парик и подошел к ней.

— Вот мой пас, господин офицер, — Мария Дорио протянула бумаги офицеру.

— Здравствуйте, сударыня!

Он медленно развернул бумагу и прочитал содержание.

— А где второй пассажир, сударыня? — спросил он. — В сей бумаге сказано, что с вами едет господин Франческо Арайя.

— Сеньор Франческо Арайя вынужден был вернуться обратно в Петербург, сударь.

— Но здесь сказано, что….

— Сударь. Сеньор Арайя придворный капельмейстер её императорского высочества принцессы Анны Леопольдовны. Она отозвала его с дороги. Я поэтому еду одна.

— Ах, вот как, — офицер отдал пас Марии. — Тогда счастливого пути госпожа, Мария Дорио. Если желаете сменить лошадей, то можете…

— Нет, нет, сударь. Я очень спешу в Митаву и из Митавы в Варшаву, где меня ждут….

Через полчаса к посту подъехали всадники. Целый отряд — больше 20 человек. Его возглавлял ротмистр Ростопчин, доверенный человек Остермана.

— Именем вице-канцлера и её императорского высочества! — закричал он. — Карета! Здесь проезжала карета?

— Чего изволите?

— Я спросил не видел ли ты кареты здесь, сударь?

— Так точно, господин ротмистр! — гаркнул капитан стражи. — Здесь была кареты. В карете была женщина именем Мария Дорио! Тако в пасе её сказано было.

— Она! Это она!

— Но у неё был пропуск и я не мог её не пропустить…

— Вы все сделали верно, сударь. Кто еще был в карете?

— Никого, господин ротмистр. Там была только женщина.

Капитан все объяснил Ростопчину и тот задумался. Он ничего не мог понять. Мира должен был поехать за Арайя и попытаться вырвать из его рук Дорио. Он мог по его пасу проехать границу. И потому сам Ростопчин и приехал именно сюда. Он хорошо знал, что офицера пограничной стражи легко подкупить. Тот постарается за золото не обратить внимания на описания людей в пропускных бумагах. Но почему в карете была только одна Дорио? Где Мира, и где Арайя?

Вскоре к посту подъехала еще одна группа всадников, и во главе её был сам сеньор Арайя с перевязанной головой. Он был в бешенстве!

— Где карета?! — заорал он на офицера.

— Сеньор Арайя? — спросил Ростопчин.

— Да, это я. А кто вы такой?

— Ротмистр Ростопчин доверенный человек графа Остермана….

Год 1740, декабрь, 8 дня. Митава. Трактир "У герцога".

Пьетро Мира и Мария Дорио быстро добрались до Митавы и небольшой немецкий городок встретил их тишиной. Копыта лошадей и колеса кареты застучали по каменной мостовой.

Вот и большой постоялый двор. Карета остановилась.

Пьетро помог Марии выйти из кареты и сказал:

— Нам стоит поторопиться, Мария.

— Зачем? Я страшно устала, Пьетро.

— Ты забыла про погоню?

Дорио удивилась.

— Но мы уже в Митаве! Россия позади.

— Не стоит так думать, Мария. Остерман нас просто так не отпустит. Его люди последуют за нами и за границу. Они не отстанут. Я знаю. Да и Арайя уже наверняка на свободе и жаждет мести. Потому его кареты мы оставим здесь.

Пьетро и его спутница бросили карету и с постоялого двора отправились в лучшую гостиницу "У герцога". Там Пьетро заказал комнату для себя и для Марии.

— Я страшно хочу выспаться, Пьетро.

— Ты это сделаешь, Мария. Но не в гостинице.

— А где? — удивилась она.

— Вот тебе адрес. Иди туда. Это дом банкира Либмана. Я скоро последую за тобой. Лейба нам поможет.

— Но почему ты не хочешь пойти со мной? — испугалась Мария.

— У меня есть здесь небольшое дело. Но со мной ничего более не сучиться. Обещаю тебе….

Мира зашёл в трактир при гостинице. Он осмотрелся, и увидел за одним из столов высокого человека с лицом пьяницы в мундире немецкого покроя. Пьетро сразу понял, что это беглый солдат прусского короля.

Он подсел к нему.

— Привет тебе, дезертир.

— Ты что? — тот поднял на него мутные глаза. — Как ты меня назвал?

— А разве ты не дезертир?

— А ты кто такой? Полицейский? Но здесь тебе не Пруссия! Так что давай иди отсюда, приятель! Здесь не любят ищеек!

— Я не ищейка, господин дезертир. Простите, не имею чести знать вашего имени.

— А я не собираюсь его тебе сообщать!

— А мне и не нужно твоего имени! — Пьетро перешел к делу. — Я не желаю его знать, приятель.

— Тогда чего тебе нудно?

— Я принес тебе богатство.

Дезертир не понял ничего, но уже не стал гнать незнакомца. Упоминание о деньгах успокоило его. В кармане у дезертира не было и ломанного гроша. Он все отдал за выпивку.

— Я нуждаюсь в твоей помощи, — продолжил Мира. — Мое имя слишком тяжело для меня и я решил его сменить. Но не желаю, чтобы оно просто так пропало. И предлагаю тебе пожить под именем Пьетро Мира.

— Я часто менял имена и даже не помню какое из них настоящее, приятель. И потому согласен назваться еще одним именем. Если, конечно, получу за это хоть сотню монет. На меньшее я не согласен.

— Я дам тебе десять тысяч монет, приятель. Золотом.

— Что? Ты сказал 10 тысяч?

— Но имя у меня славное. Я Пьетро Мира. Ты разве не слушал обо мне?

— Нет. Никакого Пьетро Мира я не знаю. А кто ты таткой приятель?

— Я расскажу тебе свою историю.

— И дашь мне 10 тысяч золотом? Я не ослышался?