Конн Иггульден - Поле мечей

— Пусть Кассивеллаун соберет племена под своими знаменами. Тогда вы и сами увидите, что силы наши крайне скудны. Вот ты, Беран, сколько сильных мужчин сможешь оторвать от пашни и от стада, чтобы отправить на войну?

Беран задумался, словно пытаясь сосчитать, и наконец пожал плечами.

— Скорее всего, около двенадцати сотен. Но ведь надо оставить людей для охраны женщин, стариков и детей. А это значит, что в войско пойдут не все.

Ежась под непреклонным, суровым взглядом Коммия, каждый из вождей назвал возможное число воинов.

— Так вот, все вместе мы наберем около восьми тысяч вооруженных бойцов. Кассивеллаун располагает тремя тысячами, а соседние с ним племена приведут еще тысяч шесть, если, конечно, согласятся за ним последовать. Таким образом, наберется примерно семнадцать тысяч. Пришельцев же, по подсчетам моих разведчиков, не меньше двадцати пяти тысяч, если не считать нескольких тысяч всадников.

— Бывало и хуже, — с улыбкой заметил Беран.

Коммий смерил его яростным взглядом.

— Хуже некуда. В битвах на побережье и в полях я потерял три тысячи лучших воинов. Эти пришельцы — сильные и смелые люди, друзья мои, но они не могут править нами из-за моря. Никому еще не удавалось это сделать. А мы должны взять их измором: дождаться, пока зимние холода не прогонят все это войско обратно. К счастью, сейчас они уже хорошо знают, что способны сделать с кораблями бушующие морские волны.

— Уговорить моих людей сложить оружие будет нелегко, — возразил Беран. — Многие захотят присоединиться к катувеллаунам.

— Так пусть присоединяются! — воскликнул Коммий, теряя терпение. — Пусть каждый, кому не дорога жизнь, встает под знамена Кассивеллауна и отправляется в бой! Его войско будет разбито, нечего и сомневаться! — Вождь нервно и сердито потер лоб. — Моя задача — думать о тринобантах, а потому ваше решение не имеет никакого значения. Нас осталось мало, но даже если бы я располагал сильным войском, то все равно решил бы выждать и понаблюдать за ходом битвы. Если Кассивеллаун так стремится к военному лидерству, пусть докажет, что обладает достаточной силой.

Собравшиеся переглянулись, понимая чувства и мысли друг друга. Дух сотрудничества вовсе не был привычным для них, но ведь с тех пор, как рано утром на побережье высадились чужестранцы, вся жизнь пошла кувырком.

И снова заговорил Беран:

— Ты вовсе не трус, Коммий. Вот почему я внимательно слушал твои речи. И решил подождать и посмотреть, как безрассудный Кассивеллаун поведет себя в первых схватках. Если ему удастся оказать непрошеным гостям достойный прием, мои воины с готовностью присоединятся к нему и пройдут весь путь, до самого конца. Я же не хочу стоять в стороне со склоненной головой и смотреть, как убивают моих людей. Терпеть это просто невозможно.

— Но еще страшнее смотреть, как сжигают храмы вместе с людьми, — резко прервал Коммий. Потом задумался и покачал головой. — Ты, конечно, вправе поступать так, как считаешь нужным. Но без тринобантов.

С этими словами Коммий стремительно вышел из низкого, темного зала, оставив вождей в глубокой задумчивости. Беран, нахмурившись, проводил царя взглядом.

— Он прав? — обратился анкалит к товарищам.

Каждый мысленно задал себе тот же самый вопрос, так что Беран угодил под перекрестный огонь задумчивых и в то же время требовательных взглядов.

— Пусть катувеллауны соберут силы и встретят врагов. Я же отправлю вперед разведчиков. Если они сообщат, что римлян можно разбить, я вступлю в игру.

— Биброки поддержат тебя, — веско пообещал вождь племени. Его примеру последовали другие оставшиеся в зале вожди, и Беран улыбнулся. Он понимал стремление короля катувеллаунов собрать вокруг себя племена. Ведь присутствующие в зале вожди могли привести на поле боя почти восемь тысяч воинов. Зрелище поистине мощное и великолепное! Такое скопление вооруженных людей трудно даже представить.

Легионы Юлия подходили к построенным на холмах укреплениям тринобантов. Войско римлян продвинулось вглубь острова на двенадцать миль. Уже не было слышно шума волн, не ощущался соленый крепкий бриз. Легионеры с интересом смотрели по сторонам, ведь идти приходилось мимо ухоженных, тучных полей и даже с любовью возделанных виноградников, радовавших красивыми, хотя и кислыми белыми гроздьями. Вокруг в изобилии росли дикие яблони. Сейчас, в последние дни лета, уже не возникало сомнений в ценности этой удивительной земли. Берег старательно прятал таившиеся в глубине острова богатства, они раскрывались неторопливо, постепенно. И все же глаз полководца скользил по округе в надежде заметить среди цветущего великолепия зияющие темные шрамы рудников. Рим ждал от бриттов олова и золота, и без этой добычи алчность сената осталась бы неудовлетворенной.

Легионы растянулись на многие мили. Между ними неторопливо двигались тяжело нагруженные обозы. Они везли запасы продовольствия на ближайший месяц, инструменты для строительства мостов и переправ, а также для возведения небольших городков. Отважившись на вторую попытку покорения страны белых скал, Цезарь не хотел оставлять шансов слепому случаю. Сейчас он скомандовал горнистам играть приказ к остановке и с гордостью наблюдал, как нескончаемая колонна тут же отреагировала, мгновенно перестроившись из походных рядов в более свободное построение. Полководец удовлетворенно кивнул. Да, Рим должен воевать именно так.

Занимающие вершины холмов укрепления вытянулись длинной полосой. Каждое представляло собой крепкое, надежное сооружение из толстых бревен и массивных камней. Внизу текла та самая река, которую обещали карты, и Цезарь отправил целый отряд водоносов выполнять ответственную задачу: им предстояло обеспечить армию надежным запасом воды. Острой нехватки пока не ощущалось, но опыт Галлии научил полководца заранее заботиться о потребностях людей и не упускать возможности запастись провизией и водой. Здесь, на этой реке, карты заканчивались. Больше того, говорили, что следующая встретится не раньше чем через пятьдесят миль. Ее называли Тамесис, «темная река». Но существовала ли она на самом деле?

Цезарь подозвал Брута и Октавиана. Во главе когорты отборных, самых опытных легионеров Десятого им предстояло подойти к фортам как можно ближе. Пока воины собирались в путь, сквозь расположение колонны пробрался Цирон. Юлий уже издалека заметил на лице гиганта волнение и улыбнулся:

— Давай, Цирон, присоединяйся!

Ветеран с готовностью встал в строй. Преданность этого человека до сих пор трогала Юлия до глубины души. Он еще раз взглянул на блестящие доспехи отправляющегося в поход отряда и гордо поднял голову. Полчища бриттов могли появиться в любой момент, но доблестные римские воины всегда готовы отразить атаку. Легионы тоже стояли в боевой готовности, и на лицах воинов отражалась та же уверенность, которая светилась в глазах военачальника.