Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Людовик, Конрад и юный Балдуин Иерусалимский приняли совместное решение перевести всю христианскую армию с изобильных, буйствующих зеленью полей юга на голую восточную равнину, где к ней не смогут подобраться никакие мусульманские партизаны.

Здравый смысл должен был подсказать, что южные поля потому и изобильны, что в достатке снабжаются водой, которой на восточной равнине не хватает ни для растений, ни для жаждущих солдат, но здравого смысла во всей этой кампании не было и в помине. Начать хотя бы с того, что вожди поссорились из-за того, кому достанется Дамасское царство после падения. Пока тысячи человек изнемогали от обезвоживания из-за отчаянной нехватки воды, спор между их вождями все разгорался. Людовик и Конрад прочили на пост графа Тьерри Фландрского, желавшего править Дамаском как независимой христианской вотчиной единолично, а местные бароны твердили, что рискнули своими жизнями и средствами в этом походе лишь потому, что рассчитывали на присоединение Дамаска к Иерусалимскому королевству. Их военный пыл заметно увял, а по стану поползли скверные слухи.

Шепотом поговаривали, будто Унур дал полководцам фантастические взятки, чтобы те отвели войска на безводную равнину перед самой мощной восточной стеной. Якобы предательство общего дела обогатило местных баронов. Опорочить сумели даже самоотверженных тамплиеров. В попытке полностью обелить германского короля летописец Вюрцбурга писал: «Мечта короля Балдуина о Дамаске осуществилась бы, не воспрепятствуй тому алчность, коварство и зависть тамплиеров, ибо оные получили от филистимлян [жителей Дамаска] огромную мзду за оказание тайной помощи осажденным жителям. Не сумев же освободить город оным способом, они ночью тайно покинули стан, короля и соратников. Разгневанный вероломством тамплиеров Конрад III в сердцах снял осаду и покинул город, поведав, что более никогда не придет Иерусалиму на выручку – ни сам, ни кто-либо из его подданных».

Архиепископ Вильгельм Тирский, не упускавший случая открыто обрушиться с нападками на орден тамплиеров, не соглашался с этим совершенно неоправданным обвинением, но полагал, что невероятно бессмысленные действия предводителей наверняка объясняются предательством. Он писал, что правители Дамаска «…вознамерившись деньгами одолеть души тех, чью плоть не могли осилить в сражении… принесли несчетное множество денег, дабы уговорить кое-кого из наших полководцев сыграть предательскую иудину роль». Истина же заключается в том, что к решению снять осаду привела жадность, завистливость и тот простой факт, что у завоевателей, как и следовало предполагать, кончились пища и вода.

Как только христианское воинство, покинув Дамаск, двинулось обратно в Галилею, Унур наглядно доказал, что не имел в нем союзников. Его легкая кавалерия донимала христиан всю дорогу. Что ни час люди гибли от мусульманских мечей и стрел, но куда больше воинов унесла смерть от утомления, жажды и солнечных ударов. В тесном кольце мусульманской конницы упасть значило погибнуть, а ни одно другое подразделение не обладало такой самоотверженностью и дисциплиной, как тамплиеры, не допускавшие и мысли, чтобы их упавший собрат умер на обочине. Так окончился Второй крестовый поход, созванный Святым Бернаром, – окончился жалким и полным крахом.

Конрад тотчас же отплыл в Константинополь, где заключил с императором Мануилом союз против Рожера Сицилийского, а Людовик остался в Иерусалиме до весны, чтобы посетить Пасхальное богослужение в церкви Святого Гроба Господня. Возвращаясь домой на сицилийском корабле, он задержался в итальянском порту Калабрии, чтобы вступить с Рожером в сговор против Конрада. Европа возвращалась к нормальной жизни.

И вполне естественно, что все принялись искать повинных в бесславном провале похода, предначертанного свыше. Увидев в том немалые потенциальные выгоды, Рожер Сицилийский обвинил императора Мануила в том, что тот выдал христиан туркам, и призвал к крестовому походу против Византии. Людовик согласился с ним, как и многие представители духовенства, особенно Бернар де Клерво, замысливший Второй крестовый поход. Пустив в ход свое искусство убеждения, он организовал крестовый поход и ждал заслуженной славы избавителя Святой Земли; теперь же ему понадобился козел отпущения, и он с радостью взвалил всю вину на императора Мануила. Разумеется, для успеха крестового похода против Византии требовалось, чтобы Конрад разорвал союз с Мануилом и сражался против него, что Конрада не устраивало. Бернар метал громы и молнии, но Конрад даже не повел бровью. С него было довольно советов Бернара Клервоского до конца жизни, и пламенные речи больше не трогали его. Мысль о покорении католиками православного Константинополя привлекала многих, что со временем осуществилось, но это время еще не пришло.

Вряд ли это так уж утешило Бернара, но креатура аббата – рыцари-тамплиеры – завоевала полнейшее одобрение Людовика Французского. По мнению короля, они оказались лучшим воинством во всем христианском мире. Тамплиеры, разумеется, ничуть не перечили, но их все возраставшее самомнение могло дорого обойтись, что и доказала следующая кампания.

Что же до мусульман, то их Второй крестовый поход сделал только сильнее, ведь они в пух и прах развеяли миф о непобедимости облаченных в броню христианских рыцарей, даже возглавляемых венценосцами, и продемонстрировали свое боевое искусство. Гордость с новой силой вспыхнула в груди каждого правоверного. Уж теперь-то никто не может усомниться, что Аллах – единственный истинный Бог.

врар де Бар, избранный Великим Магистром ордена тамплиеров в 1149 году, вернулся в Европу, чтобы похлопотать о сборе средств и вербовке рекрутов. Без визита к старому другу и покровителю Бернару де Клерво обойтись было никак нельзя, но встреча была отнюдь не радостной. Перед началом Второго крестового похода, каковой Бернар считал собственным детищем, оба чувствовали себя непобедимыми, жизнерадостными и полными надежд. Ныне же им выпало говорить лишь об унизительном и постыдном поражении. История не донесла до нас, о чем у них шла речь, но после этой беседы Эврар отрекся от богатства и власти, причитавшихся ему как Великому Магистру ордена тамплиеров, и, согласно правилу тамплиеров о том, что всякий брат, покинувший орден, обязан вступить в орден с более строгим уставом, принял постриг в Клервоском монастыре – видимо, чтобы в смирении духа испросить прощения за провал священной миссии.