Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Только теперь тамплиеры познали, кому их новый вождь предан всем сердцем по-настоящему. Филипп де Мийи, избранный Великим Магистром за тесную дружбу с королем Амальриком, наглядно продемонстрировал, насколько близкие отношения их связывают, сложив с себя полномочия Великого Магистра ордена тамплиеров, чтобы стать постоянным послом Амальрика в Византии. Филипп попросту пренебрег присягой следовать Уставу рыцарей Храма, требовавшему, чтобы по выходе из ордена тамплиер вступил в монашеский орден с более строгим уставом. Король, ставивший его новым господином, последовал в Константинополь вслед за ним.

Король лишил тамплиеров Великого Магистра, и теперь Великий Собор ордена отнял у Амальрика одного из его собственных придворных, избрав главой ордена Одона де Сент-Амана, тотчас же отказавшегося от должности королевского дворецкого. В отличие от Филиппа де Мийи, Великий Магистр де Сент-Аман твердо держал сторону ордена и готов был пуститься во все тяжкие, только бы отстоять власть и сохранить привилегии тамплиеров. Его позиция даже вызвала гнев кое у кого из собратьев-католиков, но более всего у Тирского архидиакона Вильгельма. Зато тамплиеры были премного довольны своим избранником.

Архидиакон Вильгельм не только последовательно запротоколировал в хрониках свою антипатию к новому Магистру Храма, но почти в то же самое время описал инцидент, связанный с малолетним королевичем, предвещавший ужасающее будущее. Будучи в то время наставником девятилетнего принца Балдуина и нескольких его друзей, Вильгельм однажды наблюдал, как его подопечные играют в одну из жестоких отроческих игр, тыкая гвоздями друг другу в голые предплечья, чтобы поглядеть, кто дольше вытерпит. Выиграл принц Балдуин, способный вытерпеть любую боль, не вскрикнув и даже не поморщившись. Но тут ошеломленный собственным открытием архидиакон вдруг осознал, что нечувствительность князя Балдуина к боли вовсе не свидетельство отваги, а симптом проказы. Вряд ли при такой болезни мальчик протянул бы достаточно долго, чтобы занять Иерусалимский трон, так что для сохранения преемственности следовало срочно подыскать мужа его сестре Сивилле.

Тогда же в Каире скончался другой малолетний владыка. Получив известие, что шиитский халиф аль-Адид скончался во сне, Саладин собрал всю родню аль-Адида и заточил их в собственных дворцах под неусыпным надзором, устроив им самые шикарные тюрьмы на свете. Не допустив передачи трона аль-Адида преемнику, он попросту поставил на шиитской династии Фатимидов крест.

Упиваясь новообретенной властью, Саладин предпринял очередную вылазку на христианские земли, на сей раз осадив замок Монреаль, к югу от Мертвого моря в Трансиордании (Заморье). Отец отправился с ним. И когда уже казалось, что победа близка, Саладину донесли, что Hyp ад-Дин где-то на подходе и кипит от гнева из-за того, что Саладин не испрашивал у него на свои действия ни совета, ни соизволения. Узнав об этом, Саладин приказал войску немедленно собираться и возвращаться в Египет, но некоторые из подданных Саладина зароптали, призывая его постоять за себя, ведь теперь он не в пример могущественней Hyp ад-Дина. Однако отец, отозвав владетельного сына в сторонку, растолковал ему, какие опасности сулит пренебрежение могуществом Hyp ад-Дина, советовал просить прощения и присягнуть в полной покорности государю. Саладин последовал совету Айюба, и Hyp ад-Дина будто бы удовлетворили полученные объяснения, но с той поры отношения между ними сохранялись весьма натянутые.

На следующий год воевали только на словах, посвятив его переговорам, а не боевым действиям, и Амальрику наконец-то удалось условиться о выкупе за графа Раймунда Триполийского, что стало, пожалуй, главнейшим его достижением. Hyp ад-Дин назначил цену в восемьдесят тысяч динаров – пятьдесят тысяч на месте, остальное позже. Деньги пришлось собирать самому королю Амальрику вкупе с госпитальерами, потому что тамплиеры внести свою лепту не пожелали. Граф Раймунд получил свободу, и в грядущие лета он не забыл ни друзей, ни орден, отнесенный им к числу врагов. Вполне понятно, что несговорчивость тамплиеров не утихомирила и враждебного настроя Амальрика.

Тем временем отношения между Hyp ад-Дином и его вассалом Саладином также становились все более натянутыми. Hyp ад-Дин прекрасно понимал, что Саладин вообразил себя независимым суверенным государем, и нужно бы его приструнить, и лишь давняя дружба с отцом молодого выскочки сдерживала Hyp ад-Дина. Но в августе, как только принесли весть о смерти отца Саладина, Hyp ад-Дин объявил придворным в Дамаске, что будущей весной лично поведет войска в Египет, чтобы указать Саладину ему место.

Парой недель позже короля Амальрика посетил нежданный, но желанный гость – новый вождь сирийских асасинов, основавших независимое государство в сирийских горах Нозайри [Джебель-Ансария]. Персидский же предводитель асасинов отрядил править новой территорией одного из своих вассалов – шейха Рашида ад-Дин Синана. Шейх Рашид отличался коварством и жестокостью, и крестоносцы прозвали его «Горным Старцем». Будучи фанатичным шиитским фундаменталистом, как и большинство его подданных, он ненавидел Hyp ад-Дина и его последователей – этих чертовых суннитских еретиков – лютой ненавистью, считая их куда презреннее христиан, отчего и желал заключить с последними союз, дабы покарать суннитов за погибель шиитского халифата в Каире.

Амальрик с радостью ухватился за возможность свести дружбу с асасинами – неистовыми, безжалостными бойцами, обладавшими наилучшей разведывательной сетью в Сирии, но их смутные намеки на то, что все они могут обратиться в христианство, отнюдь не сбили его с толку. Ничтоже сумняшеся, он удовлетворил их просьбу тотчас же отменить ежегодную дань, причитавшуюся с их соплеменников, живущих на землях тамплиеров близ Тортозы. Столь пренебрежительное отношение Амальрика к доходам тамплиеров пришлось Великому Магистру де Сент-Аману не по нраву, равно как и то, что решения относительно ордена принимают, даже не посоветовавшись с ним. И вот, когда посланцы асасинов тронулись на север, к своим горам, отряд храмовников под командованием одноглазого рыцаря Готье дю Месниля опередил их. Ничего не подозревающие асасины въехали прямиком в засаду тамплиеров, и через считанные минуты они были обезглавлены.

Услышав об этом, Амальрик просто не поверил собственным ушам. Неужели тамплиерам несколько золотых дороже его королевского слова?! Неужто они считают, будто короля Иерусалимского можно игнорировать, оскорблять и презирать?! И тотчас же отправил Одону де Сент-Аману в Сидон гневное послание, требуя немедленной выдачи тамплиера Готье для суда и наказания. Ответ Великого Магистра только подлил масла в огонь: дескать, хоть он и король, но судить – а уж тем паче наказывать – рыцаря Храма он не властен. С другой стороны, если уж королю так хочется, Великий Магистр отправит брата Готье в Рим на суд Папы – единственной, помимо самого Великого Магистра, особы на свете, наделенной подобными полномочиями.