Валентин Лесков - Спартак

Одним из таких обвинителей выступил молодой аристократ Юлий Цезарь. Испытав себя в роли уличного агитатора, пережив со всеми разочарование в вожде, не сумевшем привести к победе, ив самом деле, которое кончилось хуже, чем он ожидал, Цезарь решил испытать силы на другом поприще. Вскоре после поражения Лепида (77 г.) он затеял процесс против Г. Долабеллы, консуляра и богача, видного деятеля сулланской партии, бывшего наместника Киликии. Долабелла в консульство Лепида (78 г.) уже привлекался к суду молодым М. Аврелием Скавром по обвинению в вымогательствах и был осужден. Цезарь решил возобновить обвинение. Но из-за резкой перемены в обстановке он не имел успеха. Цезарь, однако, не сдавался. В следующем году (76 г.) он выступил обвинителем знаменитого начальника конницы Суллы Гая Антония Гибриды, бывшего наместника Греции, прославленного лихоимством, — и снова потерпел неудачу. Сулланцы рассыпались по его адресу в угрозах, и Цезарь счел за лучшее на время уехать из Рима. Он отправился на остров Родос для пополнения своего образования и совершенствования в ораторском искусстве, которое так мало ему в обоих случаях послужило.

Но неудачи Цезаря были закономерны. Добиться осуждения сенатора в сенатском суде являлось вещью очень трудной, в тех условиях — совершенно невозможной. «Кражи и грабежи, — как писал знаменитый немецкий историк Т. Моммзен, — были, так сказать, узаконенным обычаем; комиссия по делам о вымогательствах стала чем-то вроде учреждения, где возвращавшиеся с наместничества сенаторы облагались налогом в пользу их оставшихся дома коллег».

Разумеется, Цетег и его товарищи отлично понимали тщетность легальных выступлений. Но в тот момент не представлялось ничего лучшего.

На форуме борьба принимала обычно более острые формы. Здесь властвовали смелые вожаки низших слоев римского гражданства: таковыми были в 76 году народный трибун Г. Сициний, в 75 году — Квинт Опимий, потомок консула Луция Опимия, главного зачинщика расправы с Г. Гракхом, в 74 году — Л. Квинкций, потомок Д. Квинкция, человека незнатного происхождения, совершившего много воинских подвигов и имевшего громкую славу в войну с Ганнибалом (Ливии). [10] Цицерон не выносил этих народных трибунов, считая всех вредными смутьянами. Над их речью на сходках — простой, разговорной, пересыпанной грубоватыми остротами — он всячески насмехался («некоторые ораторы уже не говорят, а лают»). О Г. Сицинии он отзывался так: «Человек бесчестный, но отчаянный шутник — только это в нем и было от оратора». С ними приходилось серьезно бороться консулам-сулланцам: в 76 году — Г. Куриону, в 75 году — Л. Октавию, в 74 году — Л. Лукуллу.

Острота столкновений зависела от внешнеполитической обстановки. Трибуны вели себя крайне дерзко. Они устраивали на форуме свалки, требовали восстановления своей власти в полном объеме, строгих всаднических судов и уничтоженной Суллой цензуры. Их поведение приводило в негодование умеренные элементы из самой оппозиции.

Сулланцы испытывали к трибунам сильнейшую ненависть. Но разделаться с ними не могли. За последним стояли главы могущественных групп в сенате: Помпей, Красс, Г. Котта, Цетег.

В конечном счете исход происходившего спора — это понимали все — должна была решить война с Серторием. Именно удачи и неуспехи ее давали каждой из боровшихся в сенате сторон главный материал для нападения и защиты.

А дела в Испании складывались следующим образом. После изгнания из Италии Лепида войска сената расположились у стен Рима. Помпей, увенчанный новой славой, потребовал предоставить ему командование легионами, намеченными к отправке в Испанию на помощь стороннику Суллы, его родичу по жене — Метеллу Пию.

Требование молодого полководца не понравилось в сенате многим. Помпей не занимал еще ни одной государственной должности, был, следовательно, частным лицом; между тем он требовал поручения, связанного е властью и высокими полномочиями проконсула.

Но спорить с Помпеем, располагавшим преданной армией, не приходилось. Сенат уступил и по предложению Л. Филиппа вручил опасному молодому человеку, бесцеремонно нарушавшему установленные правила в получении магистратур, власть проконсула и главное командование в Дальней Испании.

Летом 77 года вместо консулов того года Помпей с войском перевалил через Альпы. Он усмирил восставших в поддержку Лепида галлов и осенью перешел через Пиренеи.

Первые два года (76—75 гг.) Помпей в военных операциях терпел неудачи. Сенатское большинство как огня боялось его успехов, не давало ему ни денег, ни подкреплений. Помпей отвечал на это интригами в Риме, поддерживая агитацию народных трибунов за отмену сулланских порядков. Чтобы содержать армию, ему приходилось производить изъятие денег и хлеба у галлов. Зимние постои легионов Помпея, регулярные наборы вспомогательной галльской пехоты и конницы делали положение галльской общины еще более трудным, чем обычно. По необходимости галлы прибегали к займам у римских откупщиков и влезали в неоплатные долги. Несостоятельных должников массами обращали в рабов и отправляли на работы в Италию. Все это давало пищу антиримской агитации и делало тыл Помпея очень непрочным.

Враждебно настроенными по отношению к сенату показали себя и жители Испании. Страна была культурной (здесь многократно основывали колонии финикийцы, карфагеняне, греки), жители отличались свободолюбием и воинственностью. Один древний автор писал о них: «Тело жителей (Испании. — В. Л. ) всегда готово к перенесению голода и лишений, дух — к смерти. Все они ведут образ жизни суровый и экономный. Войну они предпочитают миру; если нет врага иноземного, они ищут врага в своей стране… Это племя в движениях стремительно, дух его беспокоен; для большинства боевые кони и оружие дороже собственной жизни» (Юстин).

Помпей понимал, что война будет трудной. Так и оказалось в действительности. В конце 75 года молодой полководец прислал в сенат письмо. В нем он очень прозрачно угрожал вернуться с войском в Италию, если не получит необходимых подкреплений и денежных субсидий. В начале 74 года, в консульство Лукулла, сенат заслушал письмо Помпея на официальном заседании. К тому времени назрела новая война с Митридатом, возвращение Помпея было бы очень некстати. В кулуарах сената говорили, что разочарованный ходом военных действий в Испании полководец мечтает о назначении на более легкую и выгодную войну. Под последней имелась в виду война с царем Понта. Однако ни одна из сенатских групп, за исключением сторонников Помпея, не хотела на это согласиться. Поэтому по предложению консула Л. Лукулла (а он и сам имел в виду командование в данной войне) были приняты меры, удовлетворявшие насущные потребности находившихся в Испании полководцев.