Валентин Лесков - Спартак

Доводы Спартака, хотя и не сразу, были наконец уяснены всеми. Таким образом, в результате принятия повстанческими руководителями общей программы для последующей борьбы возникло положение некоего сбалансированного равновесия: основные требования каждой из социальных групп так или иначе были удовлетворены, и она могла оказывать поддержку восстанию, не чувствуя себя беспредельно ущемленной и надеясь на будущее. Относительно же последнего вожди восстания дали вполне определенное заверение: в случае победы над сенатом будут приняты меры, ломающие политическую и социальную структуру Италии, способствующие установлению всеобщей справедливости — «Государства Солнца»! О том, что именно оно будет из себя представлять, давали разъяснения философы, находившиеся в окружении Спартака. Ибо, подобно тому как Аристоник в Пергаме держал у себя в качестве советчика и наперсника философа Блоссия, друга Тиберия Гракха, а Александр Македонский — Аристотеля и еще немало других, так и Спартак вовсе не чуждался общения с философами. В античную эпоху с ними можно было встретиться всюду: в бане, на рынке, в мастерской ремесленника, в цирке, в кружке досужих зевак и т. д. Чаще всего эти философы сами вели жизнь, полную горя и унижения. Поэтому среди них особенно сильна была тяга к справедливости, мучительные размышления над работами Аристотеля, Платона и других светил философии о государстве и обществе, о путях переустройства несовершенного мира. Но об этом как раз думал и Спартак.

Успешный ход восстания ставил перед Спартаком задачу организационного оформления высшей власти. В его распоряжении было три возможных образца: 1) государственного устройства сицилийских рабов (периода второго восстания); 2) государственного устройства римлян; 3) государственного устройства союзников. Образец первый явно не соответствовал новым условиям: подавляющая масса рабов происходила из стран, не знавших неограниченной царской власти эллинистических царей. Образец второй не мог считаться желательным из-за многих антидемократических черт римской конституции. Наиболее приемлемым казался третий образец. С государства союзников спартаковцы-повстанцы и взяли пример, внося в общую схему поправки, продиктованные духом времени и наиболее радикальными философскими теориями. Конечную цель своей собственной власти повстанцы видели, по выражению Диодора, — что типично в общем для всех массовых восстаний, — «в причинении крайних несчастий свободным людям», то есть рабовладельцам, в создании условий для полной победы над своими господами (Синезий).

Спартаку и его единомышленникам не было особой необходимости что-либо самим изобретать. Развитая философская мысль древней Эллады, Италии и Фракии выработала четкие понятия относительно важнейших категорий общественной жизни, путей и методов общественных преобразований. «Свобода, — провозглашает один из поэтов, — заключается в том, что, когда спрашивают у граждан: „Кто желает публично высказать какой-нибудь полезный для города совет?“ — желающий выступает перед народом, а кто не желает, тот молчит. Что может быть для свободного государства справедливее этого?» (Еврипид).

В конечном итоге по всему югу Италии был создан определенный аппарат управления, начинавшийся в отдельных имениях и завершавшийся в стоявших на стороне восстания городах.

Город Фурии, знаменитый торгово-ремесленный центр со значительным греческим населением, лежавший неподалеку от Тарентинского залива, имевший в своем округе множество стад и пастухов, не без некоторых споров был избран повстанцами в качестве столицы. Здесь стал функционировать, как и у Сертория в Испании, как у Эвна и Сальвия (Трифона) во время двух сицилийских восстаний рабов, совет восставших, состоявший из «мужей, отличавшихся рассудительностью».

Государство, созданное восставшими под руководством Спартака, поставило римлян в очень трудное положение, «заставило испытать горькое чувство и жестокий страх и много трудиться, чтобы избежать жестокого поражения» (Блаженный Августин). Порядки этого государства представлялись римлянам безумной «вакханалией» и изображались в том же духе, в каком они изображали государство сицилийских рабов: «Всюду в стране происходило насильственное расхищение имущества богатых. Те, которые раньше занимали первые места в городах по своей известности и богатству, теперь благодаря неожиданному повороту судьбы не только теряли имущество из-за своеволия беглых рабов, но и были вынуждены терпеть оскорбления со стороны свободных… Вообще в городах было расстройство и нарушение законных прав, ибо мятежники, господствуя над открытыми местами, делали страну непроходимой. Они мстили своим господам и не могли насытиться неожиданно выпавшим на их долю счастьем».

Так складывались события в восставшей против римлян Сицилии (104—101 гг. до н. э.). Видимо, подобным же образом они складывались в восставшей Италии.

Спартак всеми силами старался прекратить анархические явления. Как человек дальновидный, он хотел продолжать курс Афиниона, который говорил своим соратникам в Сицилии, что «необходимо беречь страну и находящихся в ней животных и запасы, как свои собственные», что тем, кто не занят на войне, надо «оставаться на своей прежней работе и заботиться о своем хозяйстве, поддерживая в нем порядок» (Диодор). Не сразу, не в один момент, но постепенно положение стабилизировалось.

Очень скоро государство восставших рабов показало свою силу. А что представляло из себя противостоявшее им государство римлян?

Система государственного управления в Риме сложилась в эпоху ранней республики и с той поры многократно подвергалась различным изменениям.

После жестокой междоусобной войны нобилитета и всадничества за власть (эпоха Мария и Суллы) победоносный диктатор провел ряд важнейших реформ, имевших целью укрепить аристократический режим. Таким образом, в период восстания Спартака структура римского государства имела следующий вид. Высшими магистратами являлись консулы. Их ежегодно избирали в июне месяце на Марсовом поле. Через 6 месяцев, 1 января следующего года, они приступали к исполнению своих обязанностей. В пределах Италии консулы не могли командовать войсками без особого постановления сената и не имели военной власти. В общественных местах консулов сопровождала почетная стража из 12 служителей-ликторов со связками прутьев на плечах. За чертой города в связки прутьев вкладывались топоры, символизировавшие власть консула над жизнью находившихся рядом с ним граждан (в городской черте власть консула ограничивали народные трибуны и народное собрание).