Валентин Лесков - Спартак

В тот же день, к вечеру, Красс получил из Рима копию сенатского постановления и многочисленные письма от друзей о положении в столице. Постановление сената Красса обрадовало. Но то же постановление Красса и охладило — оказывается, командование будет находиться в его руках лишь до встречи с Помпеем…

Агентура Красса, оседлавшая все дороги на пути от Рима, доносила: Помпей миновал Террацину. Это значило, что он находится от него на расстоянии около 360 километров, то есть всего девяти дней пути. И с каждым днем теперь расстояние будет быстро сокращаться — ведь спартаковские командиры, как сообщали ему, Крассу, тайные осведомители, на военном совете, вновь собравшемся после битвы, сумели настоять перед своим вождем на движении Помпею навстречу.

В этот вечер и ночь у Красса и его легатов было над чем подумать…

Итак, хитрость с отделением 10-тысячного отряда под видом мятежного не дала Спартаку ожидаемого результата: генерального сражения и полного разгрома Красса. Римляне дрались храбро, их полководцы руководили своими войсками предусмотрительно; с другой стороны, численность 10-тысячного отряда для оказания успешного сопротивления врагу оказалась явно недостаточной.

После обсуждения положения с командирами Спартак решил испробовать новую хитрость: организовать на этот раз отделение от войска 35-тысячного отряда под начальством своих ближайших помощников — Ганника и Каста; они должны были отойти под видом желающих вести войну на свой страх и риск и двинуться на север, навстречу Помпею, увлекая за собой Красса. Сам Спартак, чтобы внушить римскому полководцу побольше смелости, собирался задержаться в истоках Силара на сутки и таким образом подать Крассу надежду на беспрепятственное уничтожение отделившейся части повстанческого войска.

Через сутки сам Спартак намеревался сняться с лагеря и двинуться к Луканскому озеру, где предполагалось дать Крассу новое генеральное сражение; Ганник должен был завязать его, а Спартак подойти позже и с ходу включиться в битву.

По расчетам повстанческого вождя это сражение давало Крассу последнюю возможность стать победителем: на следующий день в зону боев вступал Помпей; после этого Крассу приходилось бы думать уже не только о победе над рабами, но главным образом о том, как бы уклониться от встречи с ним (при встрече с Помпеем ему пришлось бы сдать командование).

В соответствии с принятым решением утром 29 декабря 72 года 35 тысяч пехоты и 2 тысячи всадников под начальством Ганника и Каста покинули лагерь и двинулись на север.

Одновременно в лагерь Красса бежали от Спартака новые мнимые перебежчики, а «сторонники» римского полководца из повстанческих командиров отправили ему новые срочные письма.

Красс со своими легатами с жадным нетерпением прочитал полученные послания и допросил «перебежчиков». Картина представилась следующей.

На военном совете у Спартака конфликт непрерывно расширяется. На последнем совещании повстанческих легатов у Регия перед прорывом за движение на Помпея было подано два голоса (они представляли 10 тысяч человек), за движение на Брундизий с последующей переправой в Сицилию — шесть голосов (30 тысяч человек); пятнадцать человек воздержались от голосования (а представляли они 75 тысяч человек), считая вопрос недостаточно ясным.

На новом совещании после неудачного сражения 10-тысячного отряда с Крассом раскол страшно усугубился: за движение на Брундизий по-прежнему высказывалось 6 человек, за движение на Помпея — уже 7, число воздержавшихся от голосования сократилось с 15 до 9. Так как из-за прибавления голоса самого Спартака в качестве верховного вождя ни одна из точек зрения не получила большинства, было решено провести утром новое голосование.

Всю ночь представители сторон отчаянно уговаривали нейтралистов. Ганник бил себя в грудь и уверял, что победа неподалеку: стоит двинуться на Помпея — и они одержат верх несомненно; так подсказывает ему его внутренний голос, а он никогда еще его не обманывал. И не сойти ему живым с этого места, если его предсказание ложно. И пусть тогда будет посрамлено его настоящее славное имя Канникий («Предвещающий победу»), и пусть забудется его римское имя Ганник («Блещущий победами»). Так говорил Ганник, и его во всем поддерживал Каст. И хотя он пользовался, как и его товарищ, большой известностью и популярностью за свой ум, храбрость и воздержанный образ жизни, на что указывало само имя (Каст означает «Незапятнанный, бескорыстный»), все-таки они оба не смогли устоять в споре против верховного вождя. Пустив в ход все средства давления, Спартак взял верх. В результате 16 голосами (все колебавшиеся присоединились к нему) против 7 он провел решение о движении на Брундизий. В ответ Ганник и Каст устроили особое совещание. На нем они вынесли решение не подчиняться решению большинства, отделиться от войска и двинуться на Помпея, начав войну на свой страх и риск. Такое решение вызвало среди командиров, сторонников Спартака, целую бурю. Сам верховный вождь, подобно олимпийцу, метал против грозивших расколом громы и молнии. Он требовал мятежников арестовать и разоружить легионы, которые пожелали бы их поддержать. Ему энергично возражали командиры из бывших нейтралистов; они больше всего боялись довести дело до внутренней междоусобной борьбы с оружием в руках.

В настоящий момент споры до такой степени разгорелись, что даже нельзя предсказать, как они завершатся: пойдут ли легионы сразу к Брундизию, бросив Ганника и его коллегу на произвол судьбы, или Спартак в конце концов возьмет верх над несогласными и погонится за отделившимися вдогонку с намерением покарать мятежников…

Вот какое мнение составили себе Красс и его легаты на основе полученных писем и допроса «перебежчиков».

Тотчас между ними, в свою очередь, возник ожесточенный спор. Кв. Аррий, Цезарь и группа молодых командиров, стремившихся отличиться на самостоятельных действиях, предлагала разделить Крассу войско на две части: одну послать за Ганником и Кастом в погоню с приказом уничтожить их до столкновения с Помпеем, вторую под его собственным начальством направить против Спартака, чтобы дать ему новое генеральное сражение при первом удобном случае.

Такое предложение Крассу не понравилось. По его мнению, делить войско значило ослаблять его. Поэтому полководец предлагал, испытывая намерения неприятеля, до самого вечера стоять на месте, не обращая внимания на уход части повстанческих сил. Если Спартак за целый день не сговорится со своими, то они оставят в лагере два легиона для отвода глаз, а всем остальным войском тайно покинут лагерь, пойдут вдогонку за ушедшими мятежниками и разобьют их внезапным нападением, как это Аррий сделал с Криксом.