Александр Дюма - Красный сфинкс

— О нет, государь. Я расшифровал уже десять или двенадцать подобных им.

— Почему же господин кардинал мне их не показывал?

— Зачем было волновать ваше величество, если он следил, чтобы с вами не случилось беды?

— Но, обвиняемый, преследуемый всеми этими людьми, почему он не воспользовался этим оружием против них?

— Он боялся, что оно причинит больше зла королю, чем его врагам.

Король несколько раз прошелся взад и вперед по кабинету, опустив голову и надвинув шляпу на глаза.

Затем, вернувшись к Россиньолю, он сказал:

— Сделайте мне копию каждого из этих писем в зашифрованном виде, но с ключом сверху.

— Хорошо, государь.

— Вы думаете, что еще будут такие письма?

— Конечно, государь.

— Кого должен я принять сегодня?

— Это не касается меня, государь. Я занимаюсь только своими шифрами. Это дело господина Шарпантье.

И не успел еще Россиньоль выйти, как король лихорадочным движением дважды ударил по звонку.

Эти отрывистые и сильные удары говорили о душевном состоянии Людовика XIII.

Шарпантье поспешно вошел, но остановился на пороге.

Король стоял, задумавшись, глядя в пол и опираясь рукой о бюро кардинала.

— Беременна, — шептал он, — королева беременна; иностранец на французском троне, может быть англичанин!

И добавил вполголоса, словно боясь услышать собственные слова:

— В этом нет ничего невозможного. Как уверяют, пример в нашей семье уже был.

Поглощенный своими мыслями, король не заметил Шарпантье. Думая, что секретарь не откликнулся на зов, король нетерпеливо поднял голову и собирался уже снова позвонить; но тот, угадав по жесту его намерение, торопливо прошел вперед со словами:

— Я здесь, государь.

— Хорошо, — сказал король, глядя на него и пытаясь овладеть собой. — Какие дела у нас сегодня?

— Государь, граф де Ботрю прибыл из Испании и граф де Ла Салюди из Венеции.

— Что они должны были там делать?

— Мне это неизвестно, государь. Вчера я имел честь сказать вам, что посылал их господин кардинал, и добавил, что господин де Шарнасе должен также прибыть из Швеции сегодня вечером или самое позднее завтра.

— Вы сказали им, что кардинал больше не министр и что вместо него приму их я?

— Я передал им приказание его высокопреосвященства дать вашему величеству отчет в своей миссии, как они дали бы ему самому.

— Кто прибыл первым?

— Господин де Ботрю.

— Как только он будет здесь, пригласите его.

— Он уже здесь, государь.

— Тогда пусть войдет.

Шарпантье подошел к двери, что-то сказал вполголоса и посторонился, пропуская Ботрю.

Посол был в дорожном костюме; он извинился, что предстает в таком виде перед королем; но он полагал, что будет иметь дело с кардиналом де Ришелье, а, оказавшись в передней, не захотел заставлять ждать его величество.

— Господин де Ботрю, — сказал ему король, — я знаю, что господин кардинал очень вас ценит и считает искренним человеком; по его собственным словам, он предпочитает совесть одного Ботрю совести двух кардиналов де Берюлей.

— Надеюсь, государь, что я достоин доверия, которым меня почтил господин кардинал.

— И вы покажете себя достойным моего доверия, не правда ли, сударь, рассказав мне все, что рассказали бы ему.

— Все, государь? — спросил Ботрю, пристально глядя на короля.

— Все. Я добиваюсь правды и хочу знать ее всю.

— Так вот, государь, прежде всего, смените вашего посла де Фаржи: он, вместо того чтобы следовать инструкциям кардинала, направленным к славе и возвышению вашего величества, выполняет инструкции королевы-матери, имеющие целью унижение Франции.

— Мне уже говорили об этом. Хорошо, я подумаю. Видели вы графа-герцога Оливареса?

— Да, государь.

— Какое поручение у вас к нему было?

— Если возможно, закончить миром дело с Мантуей.

— И что же?

— Едва я заговорил с ним о делах, он в ответ повел меня в птичник его величества короля Филиппа Четвертого, где собраны любопытнейшие породы со всего света, и предложил послать несколько образчиков вашему величеству.

— По-моему, он насмехался над вами?

— И прежде всего, государь, над тем, кого я представлял.

— Сударь!

— Вы требовали от меня правды, государь. Я вам ее говорю. Угодно вам, чтобы я лгал? Я достаточно умен, чтобы сочинить приятную ложь взамен горькой правды.

— Нет, говорите правду, какой бы она ни была. Что думают о нашем походе в Италию?

— Над ним смеются, государь.

— Смеются? Разве не известно, что я его возглавлю?

— Известно, государь; но говорят, что королевы заставят вас изменить решение или что Месье будет командовать под вашим началом, а поскольку подчиняться будут только королевам и Месье, то с этим походом произойдет то же, что с экспедицией герцога Неверского.

— Ах, значит вот как думают в Мадриде?

— Да, государь, и настолько в этом уверены, что пишут дону Гонсалесу Кордовскому — я узнал это, подкупив одного из секретарей графа-герцога:

«Если войсками будут командовать король и Месье, не беспокойтесь ни о чем. Армия не преодолеет Сузского прохода. Но, если, напротив, руководить военными действиями будет кардинал под началом короля или без него, не пренебрегайте ничем и отправьте столько войск, сколько сможете, чтобы поддержать герцога Савойского».

— Вы уверены в том, что мне говорите?

— Совершенно уверен, государь.

Король снова принялся ходить по кабинету, опустив голову и, как всегда, когда он бывал чем-то сильно озабочен, надвинув шляпу на глаза; потом внезапно остановился и, пристально глядя на Ботрю, спросил:

— А слышали вы какие-нибудь разговоры о королеве?

— Только придворные пересуды.

— И что же было в этих придворных пересудах?

— Ничего, о чем можно было бы доложить вашему величеству.

— Все равно, я хочу знать.

— Клеветнические выдумки, государь. Не пачкайте ваш ум всей этой грязью.

— Говорю вам, сударь, — нетерпеливо сказал Людовик XIII и топнул ногой, — клевета это или правда, я хочу знать, что говорят о королеве?

Ботрю поклонился.

— Каждый верноподданный должен повиноваться приказу вашего величества.

— Ну, так повинуйтесь.

— Говорили, что, поскольку здоровье вашего величества ненадежно…

— Ненадежно… мое здоровье ненадежно! Они все на это надеются. Моя смерть для них якорь спасения. Продолжайте.

— Говорили, что, поскольку здоровье вашего величества ненадежно, королева примет меры, чтобы обеспечить себе…

Ботрю запнулся.

— Обеспечить себе что? — спросил король. — Говорите! Да говорите же!

— Чтобы обеспечить себе регентство.

— Но регентство может быть лишь в том случае, если есть наследник короны!

— Чтобы обеспечить себе регентство, — повторил Ботрю.