Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

Государь в ответе своем отдых разрешил, но не ранее того, как армия пройдется с огнем и мечом по Эстляндии и Лифляндии. На это Шереметев отвечал царю, что «в поход идти еще нельзя. Город Ямбург еще недостаточно приготовлен к защите. Поход не к спеху. Не пришла еще лучшая пора. Вот когда крестьяне уберут с полей хлеб в гумна и свезут сено в сараи, когда все это покончат, вот тогда мы с помошью Божией можем большую беду им сделать».

— А ведь он, пожалуй, прав, — сказал Петр, откладывая письмо. — Ведь и печенеги, и половцы набегали на Русь {168} 168 …печенеги и половцы набегали на Русь… — Печенеги — объединение тюркских и других племен в заволжских степях в VIII–IX вв. В 1036 г. были разбиты русскими. Часть откочевала в Венгрию, часть ославянилась, часть подчинилась половцам. Половцы — тюркоязычный народ, в X–XIII вв. обитавший в южнорусских степях и Средней Азии, — вели многочисленные грабительские войны, в XIII в. были разгромлены монголо-татарами. , когда урожай уж был смердами {169} 169 Смерды — крестьяне. убран. Прав фельдмаршал, прав наш кавалер.

— Я думаю, его надо на Шлиппенбаха нацелить {170} 170 …надо на Шлиппенбаха нацелить . — Вольмар Антон фон Шлиппенбах (1650–1739) — шведский генерал. Участвовал в сражении под Нарвой (1700), командовал шведскими войсками в Лифляндии, в Полтавском сражении был взят в плен. В 1715 г. перешел на русскую службу, произведен в генерал-лейтенанты, член Военной коллегии и в 1718 г. Верховного суда. , — заметил Меншиков. — Сколь уж бьем его, добить не можем.

— Оно, может, и лучше недобитый-то, чем добитый.

— Почему?

— Ну как? Пока он жив и квохчет, Карл на него надеется, что он тут худо-бедно Лифляндию с Эстляндией от нас боронит. Особенно хорошо, когда Шлиппенбах свои конфузии королю за победы выдает. А ну разбей мы его, да еще поплени, король может сам сюда заявиться со всей армией. Нам это пока ни к чему. Вот закрепимся, встанем твердой ногой в Ингрии, тогда, пожалуйста, пусть приходит. Драки с ним все равно не избежать, но лучше попозже. А пока мы шведскую житницу должны разорить доколе возможно. Швеция-то отсюда кормится, из Лифляндии. Так что прав Борис Петрович, пусть управятся с хлебом, он нам тоже сгодится.

Петр с Меншиковым выработали и путь для армии Шереметева: «Итить на Везенберг {171} 171 …итить на Везенберг… — название города Раквере (Эстония). , а от него, завернув на зюйд-вест, обогнув Чудское озеро, пройтись по Эстляндии и, обойдя Псковское озеро, встать на зимние квартиры в Пскове и Печорах».

Наконец фельдмаршал двинулся на вест, пустив впереди летучие отряды нерегулярной конницы — калмыков, башкир и татар. Шлиппенбах, знавший силы противника, не стал искушать судьбу, а сразу начал отступать в сторону Ревеля [12] Ревель — ныне Таллинн. , едва успеваяки дикой конницы, клевавшей его со всех сторон. Дабы затруднить движение русских, Шлиппенбах разрушал за собой мосты и сжигал села и фураж, невольно выполняя приказ царя «оголаживать местность».

Еще за несколько верст до Везенберга фельдмаршал увидел густой дым, поднимавшийся над городом.

Богатый красивый город со множеством каменных строений и королевским дворцом не сопротивлялся, и уж Шереметев подумывал за это не причинять зла горожанам. Однако, расположившись в королевском дворце, велел призвать голову города.

— Что это горело у вас? — спросил он его.

— Это горели продовольственные склады.

— Так… — нахмурился фельдмаршал. — По чьему приказу их зажгли?

— По общему решению жителей.

— Что решили жители?

— Чтоб не начался пьяный разгул войска, вылили вино из всех бочек, а продовольственные склады постановили сжечь.

— И вылили вино?

— Да. Все.

— В таком случае город расплатится сполна за содеянное.

И, вызвав к себе полковников, фельдмаршал приказал: город отдается на четыре дня в полное распоряжение солдат.

И начались для Везенберга самые страшные дни. Солдаты врывались в любой дом, хватали все, что им нравилось, насиловали девушек, женщин, убивали любого, кто хоть как-то проявил неудовольствие или сопротивление, защищая честь дома.

Крик и вой почти звериный стоял над горящим городом. Артиллеристы, исполняя приказ фельдмаршала, взрывали дома и административные здания, порою и не предупредив живущих там.

Через четыре дня Везенберг был превращен в развалины, залитые кровью и слезами его несчастных жителей. Горожане расплатились более чем сполна за свою находчивость, лишившую завоевателей пищи и вина. Всех уцелевших сгоняли в толпы и гнали в полон. И еще неведомо кто оказался счастливее — эти, уходящие на чужбину, или те, кто остался под развалинами родного пепелища.

Нерегулярные конные отряды возвращались из-под Ревеля тоже отягощенные богатой добычей. Гнали скот, пленных, груженные добром и хлебом телеги.

От Везенберга Шереметев повернул армию на зюйд-вест, согласно плану, и шел, разрушая все на пути, забирая хлеб, фураж и самих жителей, не успевших скрыться в лесах. Восточная Эстляндия подверглась почти полному опустошению, а в Западной «потрудился» Шлиппенбах. Вот уж истина — в войну противники друг друга стоят. И неизвестно, от кого более страдает крестьянин, от своих или чужих. И те и другие грабители. Куда денешься — война.

В конце сентября 1703 года армия Шереметева добралась наконец до Печор, перегруженная добычей, как объевшийся волк, заползающий в свою нору. Отдых предстоял заслуженный, а главное, вполне сытный. И благодарность царя за содеянное вскоре воспоследовала: «Весьма благодарны мы вашими трудами».

Карл XII ненавидел и презирал Августа II, оттого и решил сперва покончить с ним, тем более что из Государственного совета Швеции умоляли короля заключить мир с одним из своих врагов; «Из чувства подданнической верности и из сострадания к положению обедневшего народа мы просим ваше величество освободить себя по крайней мере хоть от одного из двух врагов, лучше всего от польского короля…»

Нанося саксонцам одно поражение за другим, Карл решил дать Польше своего собственного короля. Лучше всего на это, по его мнению, подходил бы сын умершего короля Собеского принц Яков. Но Август, по подсказке Паткуля, решил предупредить задуманное, арестовав Якова Собеского и засадив его в Кинигсштейне, на всякий случай присовокупив к нему и младшего брата Константина.

Карл XII, узнав об этом, молвил со свойственной ему бравадой:

— Ничего, мы состряпаем полякам другого короля.

И предложил корону третьему Собескому — Александру. Тот, пробурчав камердинеру, что «ныне корона слетает вместе с головой», отправил вежливый отказ Карлу XII, сказав, что он — Александр — недостоин столь высокой чести.