Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

— Якимка, не жадничай! — крикнул сотник. — Брось. Нынче другая добыча.

— Ничого, сотник. Хоть писля коней продуваним.

Все бежали вниз к реке. Садились в лодки. Кони не хотели идти в холодную воду. Казаки быстро разобрали их, уговаривали и тихо пускались с ними вплавь. Какой же казак не сговорится с конем, хотя бы и шведским!

Еще в лодке Канифер надеялся проснуться. А когда в лесу сотник подсадил его в седло, генерал спросил жалобно:

— Неужто вы все — правда? Неужто я есть плен?

— Все въяви, генерал, — хлопнул его тяжелой ладонью сотник по колену, да так крепко, что Канифер, изморщившись от боли, наконец-то понял: это не сон.

«Господи, как глупо, как глупо, — терзался генерал, трясясь в седле в окружении казаков. — И зачем же меня понесло в этот замок, в сторону от Могилева? Господи, как глупо».

Генералу не хотелось перед своим Господом признаваться, зачем его «понесло в этот замок».

Накануне в штабе Карла XII начался дележ будущей добычи. Генерал Спарре, например, выпросил себе Москву, а когда король взглянул на Канифера, у того просьба оказалась скромнее: «Ваше величество, подарите мне замок, который мы недавно проезжали».

Канифер рассудил здраво: до Москвы еще далеко, шагать да шагать, а замок — вот он, под боком, и уже на нашей стороне.

И король оказался щедр. Эх, лучше б он пожадничал!

— Берите, Канифер.

— Когда?

— Хоть завтра. Берите со всеми прилегающими землями, со всеми крестьянами.

— И я могу поехать туда?

— Разумеется. Я дам вам охрану из двадцати драбантов {205} 205 Драбант — телохранитель. . Езжайте, вступайте в свои права.

Вступил, называется.

«О Господи, зачем я поехал в этот замок? — продолжал лукавить генерал перед Всевышним. — Почему я не остался при штабе в Могилеве? Почему?»

А казаки скакали все дальше и дальше от Днепра. Скакали до самого рассвета. Когда впереди показалось меж сосен солнце, когда близко уже было до дому, грянули дружно песню:

Канифера ввели в просторную горницу, указали на стул, стоявший напротив стола: садись.

На столе, сдвинув бумаги в сторону, возился высокий столяр, ремонтируя деревянное, без обивки кресло. Он мельком взглянул на генерала и, как показалось Каниферу, заторопился. Быстро и ловко выстругал стамеской два клинышка и вбил их молотком в какие-то стыки.

— На клей бы посадить, — проворчал столяр офицеру, явившемуся с какими-то бумагами.

— Куда положить? — спросил офицер.

— Туда, — кивнул столяр на стопу бумаг и вздохнул: — На клею бы оно еще лет сто простояло.

Офицер, оставив бумаги, вышел. Столяр поставил кресло у стола, сел на него, попробовал покачать, проверяя, не скрипит ли. Затем, разложив бумаги по столу, взял тетрадь из только что принесенных бумаг и стал листать.

Присмотревшись, Канифер узнал свою тетрадь, свои документы.

«Какая бесцеремонность, — с неприязнью подумал он о долговязом столяре. — Каждый сует свой нос в мои бумаги. Однако где ж, наконец, сам царь? Ведь меня везли к нему. Пусть укажет хаму его место».

И тут в горницу, широко распахнув дверь, стремительно вошел высокий, стройный господин в белом завитом парике, в бархатном камзоле, с саблей с дорогим, украшенным бриллиантами эфесом.

«Слава Богу, наконец-то, — с облегчением подумал Канифер, решив, что явился царь. — Сейчас он укажет хаму».

Но, к удивлению Канифера, вошедший не стал выгонять «хама», а, опустившись в одно из кресел у стола, сказал столяру:

— Можем начинать, мин херц.

— Ну что ж, начнем, пожалуй, — отвечал тот, поднимая голову от бумаг и с любопытством взглядывая на генерала. — Так, выходит, генерал Канифер, вы даже не природный швед?

«Боже мой, — осенило вдруг генерала, — как же я забыл о причудах царя, умеющего делать все и любящего любую физическую работу». Но на всякий случай решил спросить:

— Я имею честь видеть царь?

— Да, да, генерал, — нетерпеливо кивнул Петр. — Отвечайте на вопрос.

— Да, я есть не швед, я есть уроженец Лифляндии, ваше величество.

— Где служили еще?

— В Бранденбурге, в Польше.

— Почему вдруг встали под штандарты короля?

— Ну, как вам сказать… — замялся Канифер. — Поймите меня правильно… Э-э…

— Мы поймем, говорите.

— Да чего там, — неожиданно вмешался Меншиков. — Говори, что решил поживиться в России, генерал. Пограбить. Да, да, по-гра-бить!

— Но, простите, не имею чести вас знать.

— Князь, — подсказал Меншиков.

— Светлейший князь, — уточнил Петр.

— Но, простите, светлейший князь, — продолжал Канифер, — разве все войны не есть средство грабить?

— Это смотря с чьей колокольни, генерал, — отвечал Меншиков. — С вашей — пограбить, с нашей — отчину боронить. Вот что, например, ты делал в замке?

— Я? В замке? — смутился Канифер, почувствовав, как кровь прилила к лицу. — Я осматривал его, я был послан смотреть просто.

— Просто смотрят лицедеев. А замок ты осматривал, дабы прикарманить, генерал.

«Он читает мысли, этот светлейший, — подумал Канифер. — От такого не утаишь». Но вслух сказал:

— Думать вы можете как угодно, князь. Это ваше право. Но я действительно был послан только посмотреть. Я являюсь генерал-адъютантом его величества короля Швеции Карла XII. И выполнял приказ своего повелителя.

— Вы были адъютантом короля, генерал. Отныне вы наш пленный, — сказал царь. — И ваша судьба и жизнь зависят от вас, от вашей искренности. Мы многое знаем, но если вы в чем-то вздумаете ввести нас в заблуждение, пеняйте на себя, сударь. Время военное. Мы даже своих за некие проступки отдаем под суд. И вас не замедлим предать, если выясним, что вы нас обманываете. А у военного суда одно наказание…

— Лишение живота, — с удовольствием, воспользовавшись паузой, сказал светлейший.

— Вот именно, — подтвердил Петр. — Итак, первый вопрос: с какими силами король пришел к нам?

— Вначале было тридцать шесть тысяч, — с готовностью начал Канифер. — Сейчас, после боев, несколько менее.

— Неужели король с такими силами хочет захватить Россию?

— Он верит в свой военный гений, ваше величество. И потом, ему пришлось поделиться с польским королем Станиславом Лещинским, оставив ему шесть полков под командой Крассау.

— Король действительно верит, что Лещинскому будет подчиняться вся Польша?

— Вряд ли. Но зато король знает, что Лещинский будет беспрекословно подчиняться ему.

— Какова численность конницы у короля?

— Пятнадцать полков.

— Не далее как вчера на вашем месте, генерал, сидел шведский капрал, который утверждал, что в армии голод и болезни от недостатка провианта. Что вы можете сказать об этом?