Робин Янг - Реквием

Вскоре источник стука стал ясен. Через вересковые заросли по склону холма пробирались английские воины и они разделывались с ранеными — рубили их топорами и мечами как дрова. Уцелевших, которые пытались спастись в лесу, преследовали конники. Уилл вспомнил, как дрогнули скилтроны, как он пустил к ним галопом коня, стычку с тамплиером. Потом… Он развернулся, нащупывая в траве фальчион, и нашел меч под собой. Поднял, оцепенело глядя на короткий зазубренный кусок длиной меньше фута от рукояти. Затем он вспомнил, что перед атакой второго тамплиера кто-то выкрикивал его имя. И теперь узнал голос. Дэвид. Он сунул сломанный фальчион в ножны и, превозмогая боль, пополз вперед. От непереносимой вони кружилась голова. В разных местах шевелились тела и раздавались стоны. Несколько раз он попадал рукой во что-то липкое, и скоро его рукавицы пропитались кровью.

Казавшийся мертвым воин неожиданно схватил его запястье. Уилл вздрогнул, встретив остекленевший взгляд несчастного.

— Пожалуйста, помоги мне. Я почему-то не чувствую свои ноги.

Уилл перевел взгляд с лица воина на то место, где должны были быть ноги, но его тело заканчивалось у торса.

— Извини, — глухо пробормотал он, выдергивая руку, и пополз дальше. А воздух вокруг содрогался от криков и стонов. Английские воины подходили все ближе.

Времени оставалось мало, и он начал остервенело поднимать головы за волосы, вглядываясь в лица, большинство из которых представляли кровавое месиво. Солнце нещадно пекло шею, повсюду жужжали мухи, кружащиеся над мертвецами и умирающими. Наконец в нескольких шагах впереди Уилл увидел мощного косматого человека, чья голова покоилась на крупе мертвого коня. Адам! Когда Уилл к нему добрался, стало ясно, что голова кузена Уоллеса раздавлена. Он сел на корточки, чувствуя, как уходят последние силы, и тут кто-то схватил его за тунику. Уилл резко дернулся. На него смотрел Дэвид. Племянник был весь в крови, но целый.

— Я пытался привести его в чувство, — забормотал Дэвид, стуча зубами. — Он спас меня.

— Нам надо идти, — простонал Уилл, заставляя себя подняться на ноги.

— Но я хочу найти Учителя. Когда ты видел его в последний раз?

Уилл похолодел, услышав неподалеку знакомый повелительный голос. Верхом на боевом коне сидел человек, лицо которого скрывала кольчуга. Но голос Уилл различил бы из тысячи других. Это был Эдуард. С королем находились несколько человек, в том числе тамплиер.

Дэвид потянул его за тунику.

— Уилл, пойдем!

Тамплиер направился к телу рыцаря, которого зарубил Уилл. Его белая мантия резко выделялась на фоне тускло-коричневых одежд валявшихся вокруг шотландцев.

Уилл как будто прирос к месту, не в силах оторвать взгляд от Эдуарда.

Дэвид потянул снова.

— Уилл!

Тамплиер двинулся к своему поверженному брату, не обращая на них внимания, но другой из сопровождения короля заметил двух шотландцев и, выхватив меч, пустил к ним коня.

— Беги, — прошептал Уилл, толкая вперед Дэвида.

— Этих приведите ко мне! — прозвучал приказ.

Двое спешились и с мечами на изготовку направились к Уиллу. А всадник отрезал путь Дэвиду. Уилла схватили и потащили к королю. Вскоре раздался крик Дэвида.

Эдуард смотрел на него с высоты своего седла. В его усталых серых глазах Уилл увидел удивление.

К королю подъехал гвардеец в алой накидке.

— Милорд, мы нашли магистра тамплиеров. Он утонул в болоте.

— Ладно, заканчивайте поиски. — Эдуард снова посмотрел на Уилла, затем на Дэвида и произнес, чуть усмехнувшись: — Эти двое — мои пленники.

Монастырь доминиканцев, Стирлинг, Шотландия 28 июля 1298 года от Р.Х.

Открылась дверь. Королевский гвардеец впихнул ногой миску, выплеснув половину содержимого.

— Жри с пола, ты, грязный пес!

Дверь захлопнулась. Уилл пополз к миске, где в воде плавали несколько ложек зерна. Он старательно собрал с пыльного пола одно за другим зернышки и вернул в миску. Затем, зажав ее в руке, отполз обратно к дальней стене, где солнечные лучи нагрели зеленые камни. Зерно сильно горчило, но это была первая кормежка за несколько дней, и каждое зернышко возвращало немного сил. Закончив жевать, он выпил воду до последней капли. Оросить иссохшее горло было величайшим наслаждением, какое только можно вообразить. Тщательно вылизав миску, Уилл взялся ее изучать. Заметив в днище глубокую зигзагообразную трещину, он схватил миску за края и сильно сдавил. Она развалилась, и в его руках оказалось два куска с острыми зазубренными краями. Не много, но все же кое-что.

Он спрятал разломанную миску в бадью, служившую ему для испражнений, и сел, прислонившись спиной к стене. Из одежды ему милостиво оставили только штаны. Остальное: кольчугу, тунику, сапоги, сломанный фальчион, — забрали еще на склоне холма у Фолкерка. А потом, когда Эдуард отъехал, его били два королевских гвардейца в алых накидках, методично всаживая в раны кулаки в кольчужных рукавицах. А третий держал, чтобы он не мог заслониться. Уилл смутно помнил, как его швырнули в повозку рядом с лежавшим без чувств Дэвидом и еще несколькими пленниками.

Он очнулся, когда английское войско вошло в Стерлинг. В чувство его привел едкий запах дыма. Повозка тряслась на дороге. С трудом разлепив склеившиеся от крови глаза, он увидел, что Стирлинг разрушен до основания. Прилепившиеся к скале под замком дома сгорели, причем недавно — струйки дыма еще вились над пепелищами. Стены замка почернели от огня. Там внутри тоже все было сожжено. Прислушиваясь к злому бормотанию воинов, Уилл понял, что это дело рук самих шотландцев. Такова была тактика Уоллеса — оставлять после себя выжженную землю. Уилл надеялся, что милостивый Господь оставил его живым. Во всяком случае, среди пленников на повозке Уоллеса он не обнаружил. Двух умерших гвардейцы по дороге сбросили в лесу. Дэвид лежал рядом — то ли спал, то ли еще не пришел в сознание. Прикоснуться к нему Уилл боялся. Тем временем передовой отряд англичан входил в Стирлинг.

Остальное войско встало лагерем на равнине вокруг разрушенного города, а Эдуард со своими командирами занял единственное не тронутое огнем строение — монастырь доминиканцев. Уилла сняли с повозки и потащили внутрь. Заволокли на второй этаж, в одну из монашеских келий. Зарешеченное окно выходило на крытую галерею. Койку, комод и табурет воины вынесли, а напоследок не забыли снова его хорошенько избить. И оставили лежать свернувшись в луже крови под распятием на стене.

Ему казалось, это произошло два дня назад, но он не был уверен. Постоянная боль искажала восприятие времени, и его сознание медленно дрейфовало, то и дело натыкаясь на ее островки. Они были все разные. Пульсирующая боль в голове отличалась от боли в разбитых пальцах и от резких вспышек в сломанных ребрах. После еды, хотя и скудной, сознание слегка прояснилось, и боль начала чувствоваться острее. Он стал думать о Дэвиде. Прошлой ночью Уиллу удалось уцепиться за оконную решетку и подняться к окну. Он негромко позвал его, глядя в темноту, в надежде, что племянник находится в одной из соседних келий, но никто не отозвался. Уиллу, отвыкшему от одиночества, тишина казалась непереносимой. А кроме того, только что прояснившиеся мысли начали метаться и мучить.