Генрих Эрлих - Иван Грозный — многоликий тиран?

«Русские полки, едва дождавшись команды воевод, бросились вперед. Татары казались поверженными, но, подпустив русских на удобное расстояние, обрушили град пуль, стрел, копий, камней, заслонив небо, когда же неукротимый вал накатился ближе, схватились за сабли, когда же невозможно стало размахнуться, выдернули кинжалы, а когда и для них стало тесно, сцепились руками. Гора тел воздвигла на месте пролома новую крепостную стену, перекрыв проход, но русские уже штурмовали город со всех сторон. Казанцы скидывали на них заготовленные бревна, обливали кипятком и варом, но наши воины упорно лезли по лестницам, презирая опасность. Русским не удалось сшибить казанцев со стен и башен, они захватили их вместе с бездыханными телами всех защитников. Бой скатился на улицы города, на крыши домов, в маленькие дворики. Татары медленно отходили к царскому дворцу, ни на что уже не надеясь и стараясь лишь подороже продать свою жизнь. Но и русские воины притомились, напор их ослаб, и сделалось смятение».

Тут ведь такое дело приключилось. Полгорода уже захватили, дошли до стороны торговой, и не выдержало сердце у ратников, многие приостановили сечу и начали разбивать дома и лавки. То дело обычное, для того за штурмующими шел отряд особый с мечами обнаженными, чтобы ни у кого не возникало мыслей вздорных — назад побежать, пограбить мимоходом и ссильничать кого раньше времени. Но вид богатств азиатских смутил и стражников, и они первыми кинулись на корысть. Ратники, прихватив что подороже, стали пробиваться назад из города, чтобы добежать до стана, свалить там добычу и успеть вернуться обратно. Увидев их, ожили и малодушные трусы, лежавшие вокруг как бы мертвые и раненые, из обозов примчались слуги, кашевары и даже купцы, два вала сошлись в узких воротах, произведя то самое смятение.

«Увидев то, татары ободрились, вскричали: «Магомет! Все помрем за юрт!» — и начали теснить наших. Потребовалось вмешательство государево. Бояре помогли царю сесть на коня и за узду торжественно препроводили к полю ратному, где чуть поодаль от ворот Арских, на возвышенном месте стояла хоругвь священная. Появление царя произвело нужное действие, остановило бегущих, но то показалось царю мало, и он бросил в бой половину своей дружины».

То была гордость Иванова, государев полк. Двадцать тысяч новых воинов снарядили Иван с Алексеем Адашевым, отобрав самых лучших, командиров, детей боярских, из грязи подняв, землей наделили, всем справили коней горячих и обрядили в одинаковые блестящие доспехи, на зависть и восхищение всего подлунного мира. Пуще глаза берег Иван это свое воинство, но, почувствовав, что заколебались весы в руках Господа, приказал «детям его» спешиться и обрушить мечи на головы неверных. А повел их в бой младший Адашев, Даниил, а что довел, то передал под начало Курбскому, бившемуся без устали в первых рядах.

«Нагрянула на татар новая буря, прошлась по ним смерчем рать Иоаннова, прижала к самому дворцу царскому. Заперся там самозваный Едигерка с вельможами своими и остатками войска и отбивался больше часа. Пробили, наконец, наши воины ворота и, ведомые воеводой славным князем Дмитрием Палецким, ворвались во двор».

Там девки и жены казанские боязливо жались к стенам, тщетно уповая лишь на защиту своего Бога, явившего в тот день свое бессилие. Молодые проклинали свою красоту, более мудрые — свой пол. Но воины наши на них и внимания не обратили — не дошел еще пир до сладкого!

«Видя, что пал последний его оплот, Едигерка с воинством, числом до десяти тысяч, попытался спастись через задние ворота, но там, в нижней части города, дорогу им пересек Курбский и разил их в узких улочках и на крутизне, а оттесненный силой превосходящей, стал насмерть в Збойливых воротах. Пришла тут пора татарам стены крепостные штурмовать, познать, что такое взбираться вверх по телам своих друзей павших. Захватив же башню и увидев сверху, что окружены они со всех сторон врагами, татары скрутили своего царя, отчаянно отбивавшегося, и спустили его вниз на веревках, предав в руки князя Дмитрия Палецкого».

То был единственный разумный поступок татар за все время осады. В результате лишь один Едигер и спасся из всех мужчин казанских. Наши в битве уничтожали всех оружных, а то были все, кто мог держать оружие.

«Решив, что битве пришел конец, князь Палецкий остановил сечу и приготовился к переговорам, Но татары сказали: «Слушайте! Доколе у нас было царство, мы умирали за царя и отечество. Теперь Казань ваша. Отдаем вам и царя, живого, неуязвленного. Ведите его к Иоанну, а мы идем на широкое поле испить с вами последнюю чашу». И почали вновь стрелять и прыгать вниз со стен, стремясь уйти за реку Казанку и там собравшись, дать последний бой. Но Андрей Курбский того им не дал. Хоть и осталось у него всего двести воинов против пяти тысяч у татар, он вскочил с ними на случившихся там коней и бросился в бой, весело крича: «Уж и забыли, поди, молодцы в теснине уличной, что такое сеча настоящая! Теперь ужо разгуляемся!» И врезался он в толпу татар, и разил без устали налево и направо, как архангел Гавриил, и не обращал внимания на свои раны, освящая каплями своей святой крови потоки неверной. И утихла та битва с последним воином, лишь дымилось поле от крови вскипевшей. С криками бросились наши на то поле и отыскали Андрея Курбского под грудой поверженных им врагов, слава Богу, живого».

«Не было больше у Казани защитников — все полегли, не было крепостных стен — они были взорваны, не было больше рвов — они были заполнены телами павших, не сияли полумесяцы на мечетях — они были сбиты. Улицы поднялись до крыш, и покрасневшие воды реки Казанки широко разлились от рукотворной плотины. Победа была полной».

«И повелел царь Иоанн очистить одну из улиц города от Муралеевых ворот до царского дворца и на следующий день, октября третьего числа, въехал торжественно в усмиренный город. И воины, стоя на плоских крышах домов, приветствовали своего царя и верховного военачальника. Но больше всего радовали сердце Иоанново благодарственные крики русских пленников, освобожденных от басурманской неволи: «Избавитель наш! Из ада ты нас вывел, для нас, сирот несчастных, головы своей не пощадил!» А во дворе дворца царского взору Иоанна открылась гора из сокровищ, захваченных в Казани, и море пленников, женщин и детей. И все то царь милостиво пожаловал своему войску, себе оставив одну лишь славу».

«Октября одиннадцатого числа покинул царь Иоанн свой стан под Казанью, уведя с собой свой полк государев и еще двадцать тысяч ратников, которых уволил в домы на отдых. На Казани же оставил наместником князя Александра Горбатого, назначив ему в товарищи князя Василия Серебряного. А им в подмогу дал 1500 детей боярских, да 3000 стрельцов, да казаков до круглых десяти тысяч».