Ясуси Иноуэ - Хозяйка замка Ёдо

Её отец, её дед, её старший брат… сколько ещё родственников, дальних и близких, погибли по вине этого мужчины, увидев перед смертью свой замок в огне? А матушка? А отчим? А Моримаса Сакума, гордый молодой воин? Все они сложили головы из-за него. Нахлынули детские воспоминания — о безутешном горе, охватившем матушку, когда ей принесли весть о том, что Хидэёси поймал её сына, маленького Мандзюмару, и велел «изрубить его в куски»…

Да, Хидэёси в ответе за смерть всех тех, кто был дорог её сердцу, и если она захочет отомстить, теперь это не составит труда. Как странно думать о том, что человек, которого с детства надо было бояться и ненавидеть, теперь находится в её власти, отдан ей на милость!

Наконец Тятя задремала и проснулась с рассветом. Уверенность в том, что у неё есть неотъемлемое право распоряжаться жизнью и смертью Хидэёси, заглушила чувство стыда, позволила забыть об унижении, которому подверглось её тело, и помогла спокойно заснуть в одной постели со старым властелином.

Спустя некоторое время, на тринадцатый день пятой луны, в придворном святилище Хидэёси были устроены; ритуальные пляски-кагура [71] Кагура — обряд, призванный умилостивить богов, исполняется храмовыми девами-мико на площадках перед синтоистскими святилищами под аккомпанемент флейт-фуэ и барабанов. . Месяцем раньше, по случаю своего визита в Дзюракудаи, Небесный государь пожаловал высший придворный ранг Госпоже из Северных покоев [72] Госпожа из Северных покоев (Кита-но-мандокоро) — почтительное обозначение главной официальной супруги императора или вельможи, занимающего высшую государственную должность, в том числе кампаку. Кита-но-мандокоро и её свите по традиции отводилось всё северное крыло дворца высокопоставленного супруга — отсюда и титул. , официальной супруге Хидэёси, и празднество было дано в его, императора, честь.

Пересуды об этом восхитительном зрелище не утихали в Дзюракудаи несколько дней, именно тогда Тятя впервые услышала о жене Хидэёси. Госпожа из Северных покоев жила в Осакском замке, поэтому встретиться им пока не довелось, больше того — Тятя даже не знала до сих пор о её существовании. Странно было слышать все эти разговоры в кулуарах дворца о плясках-кагура, которые какая-то Госпожа из Северных покоев устроила, чтобы отблагодарить императора за проявленную благосклонность, но ещё удивительнее было то, что её, Тятю, держали в неведении о присутствии в окружении Хидэёси женщины, обладающей столь огромной властью и столь высоким рангом.

На следующий день после церемонии в святилище княжна собралась нанести визит даме Кёгоку, в чьей резиденции она ещё не бывала, к тому же ответного визита требовали правила приличия — ведь Тасуко уже навещала свою кузину сразу после её переезда в Дзюракудаи. Тятя недолго думая отправила прислужницу с посланием к даме Кёгоку и получила неожиданный ответ: Тасуко намекала, что, поскольку Госпожа из Северных покоев ещё несколько дней пробудет в Дзюракудаи, их встречу лучше отложить. Тяте это показалось странным. Что ж это за важная птица, если в её присутствии одна кузина даже не может нанести визит вежливости другой?

В тот же день Тятя получила приглашение от Госпожи из Северных покоев. Не зная, как надлежит себя вести в такой чрезвычайной ситуации, она спешно отправила Тасуко ещё одно послание, в котором испросила совета.

В конце концов она сменила кимоно, принарядившись так, как велела Тасуко, и в сопровождении свиты отправилась к приватному павильону Хидэёси, где её ждала Госпожа из Северных покоев. Тятя заняла место в глубине зала, в ряду придворных дам, затем, по знаку супруги его высокопревосходительства кампаку, приблизилась. Почтительно поклонившись, она подняла голову и увидела перед собой женщину лет сорока с суровым лицом и ледяным взглядом.

— А ты хороша собой, Тятя. Сколько тебе лет?

— Двадцать два года, моя госпожа. — Тятя и не подумала потупить взор — она уже чувствовала нараставшую в душе неприязнь к этой женщине. Никто и никогда не обращался с ней, княжной Асаи, столь пренебрежительно и высокомерно. Даже когда она была совсем маленькой, дамы из окружения О-Ити, её матушки, непрестанно выражали ей своё глубочайшее почтение. Да, с тех пор прошло много лет, после падения замка Одани она жила как пленница, но ни перед кем ещё не склоняла голову первой!

— Сейчас ты, должно быть, чувствуешь себя не слишком уютно, но потерпи чуть-чуть — всё наладится, — сказала Госпожа из Северных покоев и кивнула одной из придворных дам, которая тотчас поднесла Тяте дары: богатый церемониальный наряд из нескольких кимоно и дивной красоты черепаховый гребень.

Тятя поблагодарила Госпожу из Северных покоев с надлежащей учтивостью, но голову склонила ровно под тёщ углом, какого требовал этикет, — не ниже. Она знала, что жена Хидэёси сделала лишь то, что предписывали правила приличия, — никакого проявления симпатии в этом не было. Кроме того, горделиво выпрямиться и расправить плечи дочь Нагамасы Асаи и племянницу Нобунаги Оды заставило сознание своего высокородства. И наконец, она не видела в положении официальной супруги Хидэёси ни малейшего превосходства по отношению к собственному положению наложницы и не испытывала никакой ревности к этой женщине. Если бы она любила Хидэёси — тогда да, наверняка признала бы в Госпоже из Северных покоев соперницу. Но в ту пору Тятя ещё не питала к своему господину и повелителю тёплых чувств. Она думала только о том, что её хотят унизить. Какая разница, кто перед ней — хоть законная, хоть незаконная жена единовластного правителя островов, — ей-то, Тяте, что за дело? Не будет она гнуть спину! Да кто такая эта женщина по своей сути, если не простолюдинка, худородная выскочка из какой-то глухой провинции? От едва сдерживаемой ярости у Тяти задрожали руки. Не опуская головы, она испросила у Госпожи из Северных покоев дозволения удалиться. Просьба прозвучала почтительно, однако, уходя, Тятя даже не поклонилась.

Со своими чувствами к Хидэёси она худо-бедно разобралась, убедив себя в том, что может убить его, когда ей заблагорассудится, но ненависть к его жене ещё не нашла выхода, и от этого визита у Тяти остался горький привкус.

Весна и лето того года, 16-го под девизом правления Тэнсё [73] 1588 г. , пролетели молниеносно. С приходом осени Тятя начала замечать в себе странные перемены — с телом творилось что-то неладное. Из окружающих первой обратила на это внимание прислужница, женщина средних лет, состоявшая при княжне ещё со времён её жизни в Адзути. Она немедленно привела к своей хозяйке лекаря, и тот подтвердил беременность. Было это в середине десятого месяца, в пору любования момидзи — алыми осенними листьями, — когда в Дзюракудаи со всех концов страны стекались именитые гости, дабы насладиться волшебным зрелищем.