Оливия Кулидж - Крестовые походы

Они спасли Отряд Пса, рассеяли горожан и на том могли закончить сражение. Но пешие воины, которым давно не нравился Маленький Петр как вождь, начали кричать, что преподадут жителям Ниша хороший урок. Хлынув вперед, они ринулись к стенам города и стали нападать не только на тех, кто бежал от мельниц, но и на мирных горожан, осмелившихся выйти за ворота поглазеть на происходящее.

Атака была настолько внезапной, что местным жителям не удалось закрыть восточные ворота из-за потока людей, в панике устремившихся вернуться в город. На башнях не оказалось никого, кроме нескольких часовых; и обезумевшие горожане мешали воинам объединиться.

В городе воцарилась полная неразбериха, однако в крепости правителя находился отряд, набранный в степях Южной России. Эти представители кочевых племен ездили на лохматых низкорослых лошадях, одевались в овчину, были вооружены короткими копьями, луками, ножами и с детства были приучены воевать. Именно их отправил правитель через другие ворота, и они, проскакав вокруг городских стен, стремительно напали на толпу паломников.

Раздались вопли ужаса. Люди бросали оружие и пытались бежать, но к Нишу возвращались основные силы. Выдвигаясь на помощь, они надавили на арьергард, превратив его в беспомощную массу перед опьяневшими от убийств кочевниками, чьи руки по локоть покраснели от крови.

Алиса и Жан скорчились позади повозки, служившей заслоном для охваченных паникой людей, топтавших друг друга под натиском осатаневших кочевников. Жан привязал пса к поясу. Алиса склонилась над Бертой, прикрыв ее телом. Их хрупкое укрытие трещало и раскачивалось под ударами.

Один человек вскарабкался на повозку и прыгнул вперед на плечи сгрудившейся толпы. За ним последовал другой, третий. Алиса закричала. Жан потянулся к ней, но истлевшая ткань ее платья разорвалась в его руке. Под тяжестью толпы повозка рухнула, и Робер откатился в сторону. Жан попытался его удержать, и ему удалось схватить Робера за руку. Перепуганный пес отчаянно царапал и грыз всех подряд, и ему чудом удалось освободить проход. В эту узенькую отдушину давление вынесло Жана, но Алиса и Берта, оказавшиеся на земле под ногами толпы, оказались в Иерусалиме раньше его.

Через несколько недель Жан хмуро смотрел на стены Константинополя. Царьград блестел в горячем, сухом воздухе, и дым его труб поднимался ввысь, словно дым из ада. Паломники расположились лагерем; поскольку в это же место прибыло несколько других отрядов, лагерь оказался таким огромным, как никогда раньше, несмотря на значительные потери в Нише. Появились рыцари и всадники на лошадях, правда, их было немного, так как феодальные сеньоры не торопились собирать свои войска. Маленький Петр говорил, что они должны ждать сеньоров, но прибытие самых могущественных задерживалось, видимо, до конца года. Жану не терпелось попасть в Иерусалим, где у золотых ворот в синем платье его уже ждала Алиса.

С гибелью в Нише Ламберта и большинства воинов Отряд Пса стал совершенно другим. Женщины, выжившие в давке, вскоре разбрелись в поисках новых покровителей. Однако странные истории ходили в лагере по поводу спасения Жана. Люди все еще жаждали знамений и чудес, хотя стали более осторожными после множества случаев разоблаченного мошенничества. В Жана, который постоянно оборачивал взгляд к небу, верили, поскольку он ни на что не претендовал. Ему совали милостыню, привлекая внимание калек, больных и бедных людей. Эта толпа теперь ходила за ним по пятам, попрошайничая для него, а заодно и для себя, и рассказывая истории, приукрашенные Робером, в котором открылась тяга к хвастовству.

Привычный к тяжелому труду, Жан воспринимал поход как праздник, но пребывание без всякого дела в пыльном лагере, под палящими лучами солнца его раздражало. Многие паломники, находившиеся в схожем настроении, отводили душу, устраивая ссоры с горожанами или воруя. Император Алексей ежедневно увещевал Петра и других вождей, а они довольствовались тем, что сваливали вину друг на друга.

Однажды Жан поднялся с собакой на гребень горы, чтобы посмотреть на Золотой Рог, знаменитую бухту, через которую прибывало все богатство Востока. В ней стоял такой густой лес мачт, что все собравшиеся здесь паломники, многие тысячи людей с животными и утварью, могли прямо сейчас уплыть через проливы. Но император советовал ждать, и Маленький Петр говорил, что нужно иметь терпение. Жан вздохнул.

Пес выдернул веревку из руки Жана и погнался за кроликом. Овечье стадо одурело от страха и с глупым блеянием разбежалось перед ним во все стороны. Пастух предостерегающе что-то выкрикнул, швырнул камень, попал в собаку и сбил ее с ног. Животное не поднималось, и пастух побежал к нему, подняв палку с железным наконечником, явно имея намерение его добить.

Жан промчался по пастбищу и встал перед лежавшим псом с обнаженным мечом в руке. Пастух позвал друзей, Жан крикнул паломникам, стоявшим на гребне, и они побежали к нему. Враждебность, накопившаяся за долгие дни, выплеснулась в драке, в которой лучше вооруженные паломники имели преимущество. Они погнали пастухов вниз с горы, оставив Жана рядом с собакой. Ощупав ее ногу, он обнаружил, что она сломана.

Вдоль берега Золотого Рога выстроились виллы, и летом сюда, поближе к морскому ветерку, приезжали из города богачи. Исаак Комнин, брат императора, владелец всех этих овец, пастбищ и большей части горного склона, привлеченный звоном оружия, вышел из дому, как был, в шелковой одежде, прихватив с собой только меч. Увидев, что творится рядом с его домом, он громко позвал стражу. Затем, смело выйдя вперед, он прокричал по-французски приказание сдаться.

Никто из паломников не знал его имени, но им не составило труда сообразить, что они прогневили могущественного сеньора. Если б их схватили, то, скорее всего, вздернули бы на виселицу. Привыкшие в подобных обстоятельствах чинить грабеж и беспорядок, они недолго думая подожгли кустарник на склоне, чтобы прикрыть свое бегство. Был июль, стояла сушь, и огонь вспыхнул моментально. Раздутый слабым теплым бризом, он быстро перекинулся на виллу.

Когда император Алексей узнал от брата о случившемся, его терпение лопнуло. Император не нуждался в беспорядочной толпе, да и сеньорам войск, чье прибытие все задерживалось, от нее было бы мало толку. А между тем эти паломники не уважали царствующую фамилию, дворец его брата и даже храмы благословенных святых. Они воровали свинцовые пластины с церковных крыш рядом со своим лагерем.

– Пусть уходят, – досадливо произнес император. – Пусть отправляются через проливы грабить турок, попытают счастья.

Тем не менее он попытался внушить Петру, которого считал мудрее остальных, что до весны толпа должна продержаться в укрепленном месте. Это место называлось Сиветот, там, на побережье Малой Азии, находился старый лагерь, его было удобно снабжать продовольствием из Константинополя.