Александр Листовский - Солнце над Бабатагом

Другие выносили кошмы, одеяла, ковры и вьючили их на лошадей. Третьи тащили куда-то кричавших, упиравшихся девушек.

— Бейте! Режьте проклятых собак! Нет пощады изменившим эмиру! — со звериной яростью кричал Улугбек.

Он уже собственноручно отрубил голову аксакалу, сводя с ним старые счеты, и теперь, весь забрызганный кровью, бегал по дворам, чиркал спички и поджигал сваленную кучами рухлядь.

Вскоре лохматые языки пламени с угрожающим треском взвились в темное небо.

Все осветилось. Стали видны лежавшие тут и там обезглавленные тела, руки с судорожно скрюченными, посиневшими пальцами. На площади у мечети два бородатых бандита душили друг друга, не поделив добычу.

Отовсюду неслись рыдания, стоны и крики.

За кишлаком прокатился винтовочный выстрел.

В ту же минуту в глубине улицы показались всадники. Почти лежа на шеях лошадей они, как буря, влетели в кишлак.

Басмачи бросились толпой к противоположной окраине, но тут на них обрушился второй эскадрон, высланный Лихаревым в обхват селения.

Впереди всех, кружа над головой шашкой, скакал Ладыгин на своем Тур-Айгыре.

Послышались пронзительно-хриплые крики раздавленных. Опрокидывая басмачей, топча их лошадьми, буденновцы молча рубили сплеча. Бандиты кинулись к дувалам, ища спасения в садах, но всюду попадали под шашки буденновцев.

Перед Пардой мелькнуло искаженное злобой лицо.

— Улугбек! — закричал юноша. — Товарищ командир, вот он — Улугбек! — Парда показывал шашкой на великана, который, став спиной к дувалу, яростно отбивался клинком от наседавшего на него бойца.

— Не бей! Живым бери! — крикнул Ладыгин.

Мухтар быстро отвязал от седла аркан, сделал петлю и, широко размахнувшись, легко бросил его. Петля захлестнулась вокруг шеи бандита.

— Молодец! — похвалил Ладыгин.

Улугбек зашатался и выронил шашку. Несколько бойцов, спешившись и на ходу вкладывая клинки в ножны, подбежали к нему, чтобы связать, но он, тяжело дыша, еще боролся.

— Держи, держи его ребята! — сказал чей-то голос.

— Голову гни!

— Кусается, сволочь!

Не торопясь подошел Алеша. Он молча снял с Улугбека чалму и стал вязать ему руки за спину…

Бочкарев и Лихарев слезли с лошадей около обезглавленных тел.

— Смотри-ка, что делают, злодеи! — сказал Бочкарев.

Вблизи послышались громкие голоса, топот, Мухтар и Парда вели под руки Улугбека. За ними шли Алеша, Маймун и почти весь второй эскадрон.

— Товарищ комбриг, — сказал Алеша. — Самого главного злодея поймали.

— Кто он?

— Улугбек.

— Улугбек?

— Так точно.

— Повесить его! — приказал Лихарев, многозначительно взглянув на Бочкарева.

— Ну, что же вы стоите? — спросил комбриг, оглядывая недоумевающие лица бойцов. — Разденьте его!

Мухтар молча сорвал с Улугбека красный чапай.

— Пощадите! — прохрипел Улугбек.

— Пощадить? — спросил Лихарев, — А ты их пощадил? — Он показал на лежавшие трупы. — Товарищи, исполняйте приказ!

Улугбек побледнел.

— Пощады! Прошу пощады! — проговорил он, упираясь.

— Хорошо. Я пощажу тебя, если ты скажешь, где Ибрагим. Ну? Говори. Комбриг посмотрел в лицо палача.

Улугбек молчал, опустив голову.

— Ведите его!..

— Хорошо, я скажу. Я скажу… Я все скажу, командир. Только не убивайте, пощадите меня.

— Где Ибрагим? — спросил Лихарев, подступая к нему.

Палач, глухо забормотал, озираясь.

— Что? Что он говорит? — спросил Бочкарев.

— Говорит, Ибрагим-бек в Бабатаге, у перевала Хазрет-Бобо. С ним пятьсот джигитов, — сказал Лихарев. — Он говорит, что Ибрагим собирается напасть на обоз в Байсунском ущелье. Ну хорошо, — продолжал он, обращаясь к бандиту, — Ты пойдешь с нами, но если ты соврал, я повешу тебя.

Лихарев подозвал Ладыгина и приказал Ивану Ильичу взять Улугбека под караул.

— Лошади ему не давайте. Пусть пешком идет, — говорил он. — Басмачи гоняют пленных с арканом на шее. Пускай теперь сам попробует.

Потом он позвал полкового врача и отдал распоряжение оказать медицинскую помощь пострадавшим дехканам, пояснив, что отряд будет стоять три часа на отдыхе и уже потом двинется в Бабатаг.

— Всеволод Александрович, а я вначале подумал, что ты действительно хотел повесить его, — сказал Бочкарев, когда они остались одни.

— Ну что ты! — воскликнул Лихарев. — Я просто хотел его попугать. Давай сядем, Павел Степанович, у меня что-то ногу свело.

Они присели подле дувала.

— Теперь вот что, — продолжал Бочкарев. — Я считаю совершенно необходимым оказать кишлаку серьезную помощь.

— Конечно! И в самом срочном порядке. Лучше всего сделать так: Федин и Кудряшов должны прибыть в Юрчи с отрядом завтра. Если, конечно, никто не задержит в горах. Прикажем им идти сюда и помочь населению.

— Хорошо. Так и сделаем, — согласился Бочкарев. — А теперь пройдем по дворам. Посмотрим, что там творится.

Они поднялись и пошли в конец улицы, где бойцы тушили пожары.

Получив приказ Лихарева после привала двигаться к ущелью Ак-Капчигай, Иван Ильич позаботился достать проводника. Он поручил это Парде.

Вскоре Парда появился в сопровождении старика, приехавшего на бодро переступавшем молодом ишаке.

На вопрос Ладыгина, хорошо ли бабай знает дорогу, тот отвечал, что родился в этих местах и с радостью поможет начальнику.

— Ну и добре, — сказал Иван Ильич. — Передайте ему, пусть подождет немного. Скоро поедем.

Пожары были потушены. Бойцы умывались у арыка, вспоминая только что пережитую схватку.

— Вот злодеи, черт их забодай, — говорил Кузьмич, выбивая насквозь пропыленную гимнастерку. — И детишек не пощадили. Всех порезали.

— Я, Федор Кузьмич, таких проклятых людей еще не встречал, — подхватил Климов. — Вы только подумайте…

Он не договорил: вблизи послышались крики.

— Лекпома! Лекпома сюда!

— Где он, Кузьмич? Зовите его!

Оказалось, что Вихрова укусил скорпион. Он стоял бледный, потирая укушенное плечо и вспоминая, как в прошлом году скорпион укусил в палец одного из бойцов его эскадрона. Тот тут же выхватил шашку и не долго думая отрубил себе палец. Но тут было плечо, и Вихров, почувствовав при укусе двойной резкий удар — в сердце и в спину, считал, что минуты его сочтены.

— Огня! Шомпол давай! — крикнул подбежавший Кузьмич. Суржиков принес бегом охапку соломы. Кто-то из бойцов подал шомпол лекпому. Старик-проводник, молча наблюдавший всю эту картину, убежал куда-то и возвратился с банкой в руке.

— Ишак-голова! — сердито закричал он на лекпома, который приложил раскаленный шомпол к плечу командира. Старик оттолкнул Кузьмича и принялся втирать в ранку зеленую мазь.

— Хейли-хуб… Хейли-хуб… Гюрьза хейли-хуб, — приговаривал он, втирая в плечо Вихрова какую-то мазь.