Ясуси Иноуэ - Пещеры тысячи будд

Синдэ собрал по тревоге пять сотен воинов на площади в северо-западной части города и приказал им вооружиться. К этому часу в Гуачжоу уже воцарился хаос, все дороги были запружены людьми и повозками с домашней утварью.

К утру воины Чжу Ванли заняли свои позиции. Стражи открыли западные ворота и следили за потоком беженцев. Наступил полдень, а город покинули далеко не все жители – улицы по-прежнему были забиты людьми, скарбом, лошадьми и верблюдами. Казалось, суматохе не будет конца.

После полудня с дозорной башни у восточных ворот поднялся столб дыма – условный знак для стоявшей в нескольких ли от Гуачжоу армии Юань-хао, приглашение войти в город. Две тысячи ханьских наемников уже знали, что будет дальше: тангутов встретят три сотни лучников, у каждого по пятьдесят стрел, еще двадцать тысяч стрел лежат наготове.

Синдэ, когда в небо взвился сигнальный дым, был во дворце Яньхуэя – пытался поторопить семью правителя и обитателей дворца, которых насчитывалось человек тридцать. Правитель был сам не свой: суетился, то и дело вбегал во дворец, выскакивал оттуда с пустыми руками, раздавал слугам противоречившие одно другому распоряжения. Синдэ рассчитывал отправить со свитой Яньхуэя и Цзяо-цзяо, но поскольку не знал, когда наконец соберутся правитель и все его родственники, дал девушке в сопровождение солдат и отпустил ее.

Совершенно измученный суматохой во дворце и метаниями Яньхуэя, Синдэ в конце концов махнул на все рукой и выехал верхом в город. Сигнальный дым плыл уже высоко в безветренном зимнем небе. Добравшись до главных ворот, Синдэ отыскал взглядом полководца.

Чжу Ванли, заметив его, подошел и решительно произнес:

– У нас получится.

– Воины выполнят ваш приказ? – уточнил Синдэ. – Ведь это измена…

– Сегодня они будут сражаться еще отважнее, чем когда-либо.

Больше Чжу Ванли ничего не стал объяснять, сказал только, что не умрет, пока голова Юань-хао не будет насажена на пику. Вскоре после этого разговора военачальник с сотней всадников выехал из Гуачжоу навстречу тангутской армии.

Синдэ взобрался на крепостную стену в сопровождении двух предводителей отрядов лучников. Один из них был высоким и тучным, другой – худощавым, оба отличались бесстрашием и выжили во многих битвах под началом Чжу Ванли.

На равнинах царило безмолвие. Издали медленно приближалось огромное полчище тангутов. В воздухе трепетали бесчисленные знамена, под солнцем сверкали роскошные доспехи императорских гвардейцев, сплотившихся вокруг Юань-хао, властелина Западного Ся. Армия двигалась неспешно, лениво, словно стадо коров, и расстояние между ней и городом как будто почти не уменьшал ось. Синдэ смотрел, как к тангутам с той же неторопливостью приближается конница Чжу Ванли.

Все это время Синдэ и оба лучника молчали. Заговорив, они бы выдали тайну, каждый – свою, поэтому все трое замкнулись в себе. Наконец они увидели, как на равнине произошла встреча армии Юань-хао с конницей Чжу Ванли. Ряды ханьцев и тангутов смешались. На какой-то миг наблюдателям почудилось, что люди и лошади замерли перед броском, затем воины вновь устремились к стенам города. На этот раз они двигались быстрее.

Авангард состоял из сотни тангутских всадников, за которыми скакали ханьцы Чжу Ванли. За ними пеший отряд нес знамена, следом выступали тридцать верховых в доспехах высших чинов – скорее всего, Юань-хао находился среди них. Пехота, караваны верблюдов и конные воины следовали небольшими группами в отдалении.

Синдэ нарушил молчание:

– Там пять тысяч солдат?

– Нет, три, – поправил худощавый лучник.

Тучный военачальник глазами дал товарищу знак и спустился со стены на свою позицию.

В предстоящей битве у Синдэ не было особого предназначения – его пять сотен воинов наряду с гвардией Яньхуэя перешли под командование Чжу Ванли. Если бы Синдэ пожелал, то мог бы спокойно наблюдать за боем от начала и до конца с крепостной стены.

Передовая сотня тангутов вошла в главные ворота. Лица у всадников были напряженные и хмурые – похоже, силы отряда были на исходе, растраченные в бесконечных битвах. Вскоре после того как замыкающие исчезли под аркой ворот, к стенам города подскакала конница Чжу Ванли. Синдэ, подбежав к внутреннему краю стены, успел увидеть, как тучный предводитель лучников уводит конный отряд тангутов в лабиринт улиц. Тишину нарушало лишь зловещее цоканье лошадиных копыт. Вернувшись к внешнему окоему, Синдэ, затаив дыхание, смотрел, как Чжу Ванли и его люди медленно вступают в город. Как только последний всадник оказался в пределах крепостной стены, тяжелые ворота захлопнулись.

В то же мгновение тощий предводитель лучников издал оглушительный боевой клич. Ханьские наемники, ждавшие внизу, полезли на стену. Синдэ перевел взгляд на равнины: в полном молчании на Гуачжоу надвигались серые ряды армии тангутов; к воротам уже приближались всадники в доспехах, им оставалось преодолеть меньше двухсот сяку. Многочисленные знамена скрывали из виду Юань-хао.

Синдэ наблюдал за этой сценой всего несколько мгновений, потому что безмолвие очень скоро было нарушено: у ворот лошади взвились на дыбы, столбом поднялась пыль, со стен на ошеломленных тангутских воинов посыпались стрелы, словно их тянуло в одну точку магнитом, из клубов пыли раздались крики раненых и ржание боевых коней.

Равнины по-прежнему хранили уютное спокойствие, над ними голубело прозрачное равнодушное небо, на горизонте, словно клочья морской пены, безмятежно плыли пушистые облака. В воздухе свистели стрелы.

Синдэ не знал, сколько прошло времени, как долго он стоял, завороженный этой музыкой сражения, которую вдруг перекрыли крики у подножия стены и скрип открывавшихся ворот. Он не помнил, как скатился по ступенькам, как вскочил на лошадь. Со всех сторон всадники рубили мечами. Синдэ снова стал одним из них – воином. Его лошадь встала на дыбы, упала на колени, опять поднялась и, наконец, вынесла своего хозяина с поля боя.

Повсюду валялись трупы тангутских ратников и боевых коней. Далеко впереди Синдэ увидел отступающую по равнине конницу Западного Ся.

– Юань-хао здесь? Найдите мне Юань-хао! – раздался хриплый голос Чжу Ванли.

Синдэ остановил лошадь. Ханьские всадники прекратили преследование беглецов и вернулись туда, где громоздились горы окровавленных тел.

– Найдите Юань-хао! – кричал Чжу Ванли, проезжая между убитыми и ранеными.

Ханьцы спешились и принялись переворачивать трупы, заглядывая им в лица. Поиски продолжались долго, но среди погибших Юань-хао отыскать не удалось.

Убедившись, что тела главного врага нет на поле боя, Чжу Ванли тут же стянул войска в город. Было очевидно, что правитель тангутов, талантливый стратег, не станет медлить и пойдет в контратаку. Одних отступивших тангутских всадников было свыше двух тысяч, к тому же заговорщики понимали, что за армией Юань-хао следуют на отдалении друг от друга большие полки, которые уже приближаются к Гуачжоу.