Алексей Меняйлов - Россия: Подноготная любви.

Косвенным подтверждением того, что оставленные партизанить иерархи властных структур в 41-м галопировали в плен первыми, является факт "странного" поведения политработников и комиссаров на фронте - они тоже сдавались или бежали первыми. Причисляли к "совести эпохи" (в те годы часть народа их называла "выскочками", а газеты - "выдвиженцами)" при наличии только одного единственного качества - способности к самозабвенному угодничеству.

Итак, для гитлеровцев иерархические партизанские отряды в 1941 году угрозы не представляли. Коммунистические иерархи в 41-м или бездействовали вообще, или, если и действовали, то, как будет видно из ниже приведенных документов, оказывали существенную помощь немцам.

Помимо коммунистических создавались партизанские отряды второго типа, противоположного первому - спонтанные, неугоднические.

Отряды этого типа возникали стихийно, помимо распоряжений иерархов и даже их воле вопреки. (Когда идеологи утверждают, что партизанское движение возникло по той причине, что, дескать, товарищ Сталин дал указание организовывать отряды, то невольно вспоминается отклик народа на подобные официозные толкования происходящего вокруг нас:

Спонтанные партизанские отряды были разнородны во всех смыслах - социальном, возрастном, партийном, половом, национальном; но однородны, а это самое главное, психологически - и для немцев были опасны не менее отряда Бати из научных работников-ремесленников.

Эти самые отряды, раз уж они образовались, советской "внешнической" субстае во главе со Сталиным подсознательно хотелось уничтожить (или под уничтожение подставить), а в случае невозможности физического уничтожения хотя бы снизить их эффективность.

Снижения эффективности отрядов Сталин (а в те времена без его устных указаний не делалось ничего см. в кн.: Невежин В. А. Синдром наступательной войны. М.: АИРО-XX, 1997) добивался, среди прочего, следующими основными приемами:

- авторитаризацией мышления отряда как целого:

- разбавлением отряда за счет засланных с "большой земли" командиров и комиссаров;

- расстрела проявляющих склонность к самостоятельному мышлению - командиры и комиссары уполномочивались совершать немедленные казни в случае ему, засланному "выдвиженцу", неподчинения;

- подменой конкретных боевых действий строевой подготовкой (это в лесу-то!), приводящей к авторизации мышления, и т. п.;

- укрупнением отрядов;

- укомплектованием уже существующих отрядов тяжелым вооружением.

Теперь подробней.

Партизанская разведка Думинического района Смоленской (ныне Калужской) области обнаружила 7 октября 1941 года на станции Думиничи несколько вражеских эшелонов, один из которых был с горючим. Взрывчатки у партизан не было. Но это их не смутило. "Внезапным залповым огнем" (видимо, у них были только винтовки) они подожгли эшелон с горючим. Пожар быстро распространился и на другие составы. Начали взрываться боеприпасы, возникла опасность детонации всех находившихся на станции взрывчатых веществ. Среди гитлеровцев, естественно, началась паника. Этим партизаны воспользовались - и скрылись, не понеся потерь. (см. в кн.: Глухов В. М. Народные мстители. Калуга, 1960. С. 65.)

Цистерны с горючим (включая отдельные бочки и штабеля из них) - самое уязвимое имущество всех армий мира вообще, в том числе и гитлеровского вермахта. Поскольку стенки емкостей ради снижения их веса при изготовлении старались сделать как можно тоньше, то их пробивала пуля любого легкого стрелкового оружия, винтовочная с большего расстояния, чем автоматная. Бензин из поврежденных емкостей выливался и загорался либо от раскаленных от трения о воздух пуль, либо от искр любого происхождения. Заодно с горючим сгорало и взрывалось все, что оказывалось в зоне огня - мосты, автомашины, сами гитлеровцы, одежда, оружие, боеприпасы.

Хотя при нападениях на емкости с горючим уничтожалось множество разнообразного военного имущества, а нередко и личный состав, в 41-м самым выигрышным для выживания русских было уничтожение все-таки собственно горючего. В силу причин географических, геологических (не было собственных месторождений нефти), технологических (еще не были введены в действие заводы по производству бензина из угля и газа) и политических (английский флот блокировал подвоз нефти из нефтеносных регионов планеты, а Сталин, в связи с началом войны, уже более не мог эшелон за эшелоном гнать Гитлеру горючее), снабжение горючим в 1941 году было самым слабым местом в армии Гитлера.

Таким образом, в силу жесткой ограниченности источников топлива, любые его потери были в 41-м для гитлеровцев невосполнимы.

Москва, в октябре 41-го практически не защищаемая кадровыми войсками (они были практически уничтожены 91% танков, 90% орудий и минометов, 90% самолетов, большей частью пленены затем уморены голодом), как известно, не была захвачена во многом потому, что танковые дивизии гитлеровцев на ее подступах остановились - кончилось горючее. Не было смысла ни в еще не подбитых танках (без горючего это груды железа), ни в запасах боеприпасов (их не довезти до орудий), ни в живой силе дивизий - военная машина из-за отсутствия всего-навсего одного элемента заглохла.

Если из автоколонны в десять машин с каждой из них украсть по одной запчасти - но разных! - остановятся не десять машин, а только одна, а остальные девять этой одной воспользуются как источником утраченных деталей. Другое дело, если из всех десяти будут изъяты одинаковые детали…

Этот принцип очевиден и понятен даже детям. Например, в городе Клин во время контрнаступления советских войск под Москвой "ребята школьного возраста более чем у 50 немецких автомашин утащили заводные ручки, в результате чего немцы были вынуждены бросить эти машины при отходе" (Василевский А. М. Дело всей жизни. М.: 1975. С. 172). Очень может быть, что утащить последнюю заводную ручку в этой автоколонне с военными грузами было смертельно опасно, но весь смысл этой недетской по эффективности операции заключался в том, чтобы утащить именно последнюю.

Таким образом, с точки зрения целесообразности при защите России в 1941 году было выгодно не то, чтобы партизаны взорвали 10 мостов, 50 грузовиков, спустили под откос 3 эшелона с танками, 3 эшелона с боеприпасами, 3 эшелона с горючим, убили 80 немцев и полицаев, а чтобы, пренебрегая всеми остальными целями, самым примитивным винтовочным огнем подожгли 9 эшелонов с горючим. Было выгодно, чтобы до передовой не дошло вообще ни одной капли горючего.

Немецкие войска, по воспоминаниям самих немцев (например, командира 4-й танковой армии Ф. Меллентина), отличались от русских психоэнергетической монолитностью своих частей и, как следствие, невербальным ими управлением. Это отличие проявлялось в том, что гитлеровцы редко побеждали при фронтальных, лобовых атаках индивидуально стойких русских. При лобовых атаках события развиваются достаточно медленно, предоставляя время защищающимся изготовиться к отражению атаки. Однако гитлеровцы побеждали (даже в 44-м!) созданием неожиданных ситуаций, ключом к которым была дерзость маневра, и, главное, скорость, при выходе в тыл, во фланг, когда они обрушивались как снег на голову, а это без средств передвижения, без бронетранспортеров и танков, ускорявших передвижение этой психоэнергетически монолитной стаи, - невозможно. Техника (горючее!) обеспечивала эту внезапность, а следовательно, победу.