Уильям Теккерей - Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)

Даже те из лондонцев, кого связывает искренняя симпатия, редко встречаются друг с другом. Этот город так велик, что вам до соседа и то не добраться; наши служебные дела, светские обязанности и развлечения до того многообразны, что истинным друзьям удается порой лишь мимоходом обменяться рукопожатием. Люди живут своими заботами и поневоле сосредотачиваются на себе, но при этом не становятся вам чужими. Вы ведь знаете, где вам в трудную минуту найти друга, да и он вполне уверен в вас. Одним словом, я не часто заглядывал на Хауленд-стрит, где теперь жил Клайв, и еще реже в Лемб-Корт, где в своем обветшалом жилище обитал старый мой друг Уорингтон; и все же наши встречи были по-прежнему радостными, и мы знали, что всегда можем рассчитывать друг на друга. Люди часто жалуются на бездушие света; тот, кто утверждает это — скорей всего (и в лучшем случае) повторяет банальность, а возможно, он сам бездушен или на редкость неудачлив в приобретении друзей. Конечно, разумный человек не станет сверх меры обрастать ими: такова уж, видно, наша природа, что мы не способны на подобное многолюбие. Нужно ли вам, чтобы вашу смерть оплакивала целая толпа; сами-то вы не хотите оплакивать слишком многих? Мы не можем превратить наше сердце в некое подобие гарема; кто же в состоянии вынести эти перепады чувств, эти бесконечные огорчения и утраты, ведь тогда наша жизнь оказалась бы отягченной непосильным для нее бременем. Словом, каждый несет по жизненному пути свою ношу, бьется и хлопочет о своих делах и страдает от гвоздя в своем башмаке; и, однако, благодарение богу, временами мы способны остановиться и забыть про себя, когда слышим зов друга, попавшего в беду, или можем поддержать в пути странника, обессилевшего и несчастного. Что же касается наших добрых подруг, то они, уважаемый мой читатель, совершенно от нас отличны и самой природой предназначены для того, чтобы любить, творить добро и без устали расточать милосердие; а потому, да будет вам известно, что хотя к мистеру Пенденнису применимо было выражение "parcus suoram cultor et infrequens" [75] Нерадивый и небрежный почитатель своих ближних (лат.). , миссис Лора находила достаточно времени для прогулки из Вестминстера в Блумсбери. Она постоянно навещала полковника и его сына, которых теперь в несчастье снова полюбила всем сердцем, и оба наши друга отвечали ей нежной привязанностью, доставлявшей немалую радость как ей, так и им; а супруг ее исполнялся гордости и благодарил небо за то, что жена его вызывает столь возвышенные чувства. Разве же человеку не дороже любовь, стяжаемая его близкими, всех похвал, возносимых ему самому? Вот она передо мной — Лора Пенденнис, преданная, нежная и чистая душой; неутомимо делает она людям добро и раздает свою любовь, и все, кто узнал ее, провожают ее благословениями. Неужели, по-вашему, я бы променял счастье иметь такую жену на почетную возможность выпускать свои книги десятым изданием?

Мало того, что Клайв и его родитель обрели верного друга в лице упомянутой леди, но еще и хозяйка их милого нового жилища оказалась настоящим сокровищем. В ее доме, помимо комнат, первоначально нанятых мистером Ньюкомом, имелось достаточно помещения, чтобы с удобством разместить его жену, ребенка и няньку, пожелай они приехать, а также была уютная келейка для полковника наверху, возле детской, куда его особенно тянуло.

— Ну, а если здесь не найдется комнаты для полковой дамы, как вы ее называете, — что поделаешь! — говорила миссис Лора, пожимая плечами. Придется Клайву как-нибудь обойтись без нее. Ведь все-таки, милый Пен, он женат на Рози, а не на ее маменьке. И право же, будет гораздо лучше, если они заживут, как прежде, своим хозяйством.

Невысокая квартирная плата, назначенная их чудо-хозяйкой, обилие хорошей новой мебели, предложенной ею постояльцам, а также совещания этой особы с моей женой по поводу всех необходимых приобретений приводили меня в изумление.

— Уж не заложила ли ты свои бриллианты, безрассудная женщина, чтобы устроить их со всем комфортом?

— Нет, сэр, бриллиантов я не закладывала, — отвечает миссис Лора.

Мне оставалось только предположить (если б я и впрямь вздумал ломать над этим голову), что указанными заботами Клайв обязан исключительно благожелательству своей домохозяйки — ибо жена мистера Пенденниса была, уж во всяком случае, женщиной небогатой и в описываемое время обращалась к мужу за деньгами не чаще обычного.

Поначалу, несмотря на брюзжание Клайва, дела его явно шли на лад, и в мастерской у него появилось столько заказчиков из числа прежних друзей, что я, вслед за Лорой и полковником, тоже было поверил, будто он и вправду гениальный художник и его ждет прекрасное будущее. Лора полагала, что пора поехать за Рози: каждая жена должна находиться при муже. Но Джей Джей, глядя на все эти успехи, только покачивал головой.

— Посмотрим, примет ли Академия его картины на следующую выставку и где их повесят, — говорил Ридли.

Надо отдать должное Клайву, сам он был еще более скромного мнения о своем творчестве, чем Ридли. Нам, знавшим обоих друзей с юности, было трогательно наблюдать их нынешние отношения. Теперь Ридли покровительствовал Клайву: трудолюбие и талант превратили Ридли из прилежного ученика в прославленного живописца; но никто из его многочисленных почитателей не приветствовал его талант и успехи так искренне, как Клайв, в благородном сердце которого не таилось и тени зависти, — уж кто-кто, а он умел от души радоваться успехам друзей.

Мистер Клайв по временам ездил в Булонь навестить супругу; полковник не сопровождал сына в этих поездках и в его отсутствие принимал приглашение миссис Пенденнис ежедневно обедать у нас.

Но вот приготовления на Хауленд-стрит были закончены, а Клайв по-прежнему ездил в Булонь; он, как заметила миссис Пенденнис, очевидно, все еще не может окончательно решиться перевезти жену в Лондон.

На это мистер Пенденнис возразил ей, что иные джентльмены не особенно скучают без своих жен, а уж этой паре явно лучше жить врозь. Тогда миссис Пенденнис, топнув своей маленькой ножкой, воскликнула:

— Постыдился бы, Артур! Как ты можешь в столь легкомысленном тоне говорить о подобных вещах?! Разве он не клялся перед богом любить и лелеять ее и никогда не покидать ее, сэр? Это же его долг, сэр, его долг! — И она еще энергичнее топнула ножкой. — Он же взял ее на счастье и на горе, не так ли?

— И полковую даму тоже, милочка? — осведомляется мистер П.

— К чему эти шутки, сэр! Жена должна к нему переехать. А для миссис Маккензи на Хауленд-стрит нет комнаты.

— Ах ты, хитрая интриганка! Но у нас-то вполне просторно. Может, нам пригласить миссис Маккензи погостить у нас, милочка? Мы тогда получим возможность слушать гарнизонные истории и казарменные остроты твоего любимца капитана Гоби.