Уильям Теккерей - Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)

А молодой Клайв Ньюком, напротив, был признан обворожительнейшим молодым англичанином, какого давно не видели в парижских гостиных, что немного утешило бедного юношу и, без сомнения, польстило Этель, которая следила за его светскими успехами. Мадам де Флорак, полюбившая его как родного сына, даже раза два выезжала в свет, чтобы посмотреть, хорошо ли его там примут. Принцесса де Монконтур занимала часть Hotel de Florac [20] Резиденций Флораков (франц.). и устраивала также свои приемы. Французы не понимали, сколь плох ее английский, хотя замечали ошибки лорда Фаринтоша во французском. "Так мосье Ньюком художник? Какое благородное призвание!" восклицает к удивлению мисс Ньюком одна высокопоставленная француженка, супруга маршала. "Так этот юноша — кузен очаровательной мисс? Бы, наверное, очень гордитесь таким племянником, сударыня! " — говорит другая графине Кью, которая, разумеется, в восхищении от подобного родства. И вот эта дама начинает специально приглашать Клайва на свои балы, чтобы доставить удовольствие старой графине. Клайв и Этель и трех минут не пробыли вместе в гостиной мадам де Флорак, как та уже поняла, что он влюблен в свою кузину. Она взяла юношу за руку и сказала: "J'ai votre secret, mon ami" [21] Я разгадала вашу тайну, мой друг (франц.). , - и с минуту глаза ее глядели на него так ласково, так любовно, как некогда смотрели на его отца. О, сколько слез пролили эти прекрасные глаза и каким верным осталось это нежное сердце! Если любовь к нам жива до гроба, несокрушима в горе и неизменна при всех поворотах судьбы; если она горит ярким пламенем в наш сумеречный час, не слабеет после нашей кончины, непременно плачет по нас и отлетает с последним вздохом, с последним биением верного сердца, дабы вкупе с непорочной душой переселиться в иной мир, знайте — такая любовь бессмертна! И пусть мы, оставшиеся здесь, разлучены с ней, она ждет нас в будущей жизни. Коли мы любим тех, кого потеряли, не означает ли это, что мы не теряем тех, кого любим? Прошло сорок лет. Но когда эта преданная женщина держит за руку сына Томаса Ньюкома и глядит в его глаза, к ней возвращаются бесценные воспоминанья юности, и неумирающая надежда готова восстать из-под могильной плиты.

После смерти герцога Д'Иври, законного супруга Марии, королевы Шотландской, граф де Флорак, по праву наследовавший герцогский титул, почел за лучшее не носить его и остаться в обществе под прежним своим именем. А общество старого графа сейчас весьма немногочисленно. Это его медик, его духовник, ежедневно приходящий сыграть с ним партию в пикет; детишки его дочери, резвящиеся у его кресла, когда он сидит в саду, и радующие его своим смехом; его верная жена и два-три приятеля, таких же, как он, старых и из того же круга. Изредка среди них появляется его сын аббат. Строгость его взглядов пугает старика отца, которому не очень понятен фанатизм нового толка. Съездивши как-то великим постом послушать проповедь сына в собор Парижской Богоматери, где аббат де Флорак собирал толпы прихожан, старый граф воротился, совсем озадаченный сыновними глаголами.

— Не пойму я нынешних проповедников, — говорит он. — Я думал, мой сын стал францисканцем, а сходил его послушать и увидел, что он просто якобинец. Нет, я лучше буду молиться дома, добрейшая Леонора. Мой духовник предстательствует за меня перед господом и к тому же играет со мной в триктрак.

Этот почтенный вельможа не имеет прямого отношения к нашей истории. Сообщим только, что у него свои покои, окнами в сад, преданный старый слуга, ухаживающий за ним, палата пэров, которую он посещает, когда сносно себя чувствует, да еще несколько друзей, помогающих ему коротать вечера. Весь же остальной дом он отдал своему сыну, виконту де Флораку, и ее высочеству принцессе де Монконтур, своей невестке.

Когда Флорак объяснил своим приятелям по клубу, что принял новый титул для примирения ("Поймите, друзья, чисто духовного!") с супругой своей, урожденной Хигг из Манчестера, каковая, как все англичанки, обожает титулы и недавно получила большое наследство, — все согласились, что это весьма разумно и больше не потешались над переменой его фамилии. Принцесса сняла бельэтаж Hotel de Florac за ту же сумму, какую до нее платил американский генерал, теперь воротившийся к своим свиньям в Цинциннати. Ведь и сам Цинциннат разводил в своем поместье свиней, хотя был генералом и членом сената. У нашей почтенной принцессы имеется опочивальня, которую ей, к ее ужасу, приходится открывать в дни приемов, чтобы гости играли там в карты. Опочивальня обставлена в стиле Людовика XVI. Внутри алькова находится огромное зеркало, окруженное гипсовыми купидонами; в этой постели до революции, наверно, почивала какая-нибудь пудреная Венера. Напротив алькова, на расстоянии сорока футов, между высокими окнами висит другое огромное трюмо, так что бедная принцесса, лежа в постели в своих неизменных папильотках, видит бесконечный ряд возлежащих пожилых принцесс, который теряется в темной дали; зрелище это так ее пугает, что она на вторую же ночь вместе с Бетси, своей ланкаширской горничной, поспешила зашпилить булавками желтые шелковые занавески на альковном зеркале; но все же она никак не может отделаться от мысли, что там, за желтыми шторами — осталось ее отражение, которое поворачивается вместе с ней в постели, вместе с ней пробуждается, и так далее. Комната столь велика и пустынна, что принцесса стала укладывать в ней и Бетси. В дни приемов кровать горничной, разумеется, выносилась в гардеробную. Нежно-розовый будуар с купидонами и нимфами кисти Буше, резвящимися на створках двери, — эти нимфы, наверное, сильно смущали старую Бетси и ее пожилую госпожу, — служил утренней комнатой ее высочества. "Ах, сударыня! Что бы сказали мистер Хампер из Манчестера и мистер Джаулз из Ньюкома (то были пасторы, кои в оные времена наставляли мисс Хигг), если б их привести в эту комнату!" — Впрочем, никто и не думал приводить в будуар принцессы де Монконтур мистера Джаулза и мистера Хампера, этих велеречивых сектантских проповедников, поучавших некогда мисс Хигг.

Заметка о перемене вероисповедания, которую Ф. Б. в порыве увлечения напечатал в "Пэл-Мэл", вызвала немалое волненье в семействе Флораков. В доме Флораков читали эту газету, зная, что в ней сотрудничают друзья Клайва. Когда мадам де Флорак, не часто заглядывавшая в газеты, случайно узрела опус Ф. Б., можете себе представить, в какой ужас пришла эта благочестивая и добрая женщина. Ее сын примет протестантство! После всех тревог и огорчений, какие он причинял ей своим сумасбродством, Поль еще предаст свою веру! Супруг ее был так немощен и стар, что не мог без нее обходиться, иначе она непременно поспешила бы в Лондон, чтобы спасти свое детище от погибели. Она послала за младшим сыном, на которого и была возложена эта миссия, и вот однажды княжеская чета де Монконтур, жившая в Лондоне, была повергнута в изумление визитом аббата де Флорака.