Уильям Теккерей - Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)

Не хотят ли ваши мужчины пострелять у нас фазанов? Если да, то пусть его высочество своевременно уведомит об этом Уоррена. Я послала двух фазанов доброй старушке Мейсон и получила от нее такой милый ответ!"

— Кто эта старушка Мейсон? — спрашивает мистер Пенденнис, не вполне еще тогда усвоивший историю семьи Ньюкомов.

И Лора рассказала мне (возможно, я слышал это и раньше, но забыл), что миссис Мейсон — старая няня полковника, живущая на его пенсию; что он, помня прошлое, не раз навещал ее, и Этель тоже очень к ней привязана. Тут Лора принялась целовать своего сынишку и была весь вечер необычайно весела, бодра и жизнерадостна, несмотря на все невзгоды, претерпеваемые ее милыми друзьями в Ньюкоме.

Когда вы гостите в каком-нибудь поместье, поосмотрительней пользуйтесь промокательной бумагой. Лучше вообще привозить с собой свой бювар. Если кто из моих любезных читателей усвоит это нехитрое правило, скольких бед он, возможно, избегнет и, более того — сколько получит удовольствия, исследуя листы пропускной бумаги на столе в спальне, где накануне ночевал его приятель. Вот так однажды я вырезал из бювара кусочек промокашки с отпечатком надписи, сделанной хорошо мне знакомым и предельно разборчивым почерком Чарльза Слайбутса: "Мисс Эмили Харрингтон, Джеймс-стрит, Букингем-Гейт, Лондон", — ясно, как на конверте, врученном адресату. Показав этот листок многим знакомым, я вложил его в конверт вместе с запиской и отправил мистеру Слайбутсу, и спустя три месяца он женился на мисс Харрингтон. В другой раз я обнаружил в клубном бюваре страничку, Не менее отчетливую, чем та, что сейчас перед вами, благодаря которой любой соклубник его сиятельства графа Бейракрса мог узнать о плачевном состоянии его дел:

"Любезный Грин, боюсь, что никак не сумею оплатить вексель на восемьсот пятьдесят шесть фунтов стерлингов, срок которому истекает во втор…" Таким же образом, задумав однажды написать какую-то записку и взяв с этой целью бювар в гостиной принцессы де Монконтур в Розбери, я, к великому своему изумлению, обнаружил неоспоримое доказательство того, что жена моя находится в тайной переписке с неким джентльменом, обитающим за границей!

"Полковнику Ньюкому, кавалеру ордена Бани третьей степени, Montagne de la Cour, Брюссель", — прочел я слова, написанные рукой этой молодой женщины; как раз в ту самую минуту, когда я раскрыл ее преступление, Она вошла в комнату, и я, обернувшись к ней, спросил:

— О чем это вы писали полковнику Ньюкому, сударыня?

— Просила его прислать мне кружев, — ответила она.

— Для моих ночных колпаков, не так ли, дорогая? Ведь он такой знаток кружев! Жаль, ты не сказала мне, что пишешь ему, я бы тоже передал ему поручение. Мне кое-что нужно из Брюсселя. Письмо, что… уже ушло? (Этим хитрым маневром, как вы догадываетесь, я давал понять, что хотел бы заглянуть в него.)

— Да… ушло… — говорит Лора. — А что тебе нужно из Брюсселя, Пен?

— Брюссельской капусты, любовь моя. Она там особенно вкусна.

— Ну хочешь, я попрошу его, чтобы он прислал письмо обратно? — с тревогой вопрошает бедная Лора; она решила, что муж обижен — иначе, к чему этот иронический тон?

— Нет, дорогая! Ты можешь не требовать этого письма обратно и даже не пересказывать мне его содержание. Держу пари на сто ярдов кружева для ночного колпака, — а вам ли не знать, сударыня, что меня трудно околпачить! — так вот, пари держу, что догадываюсь, о чем ты писала нашему другу под предлогом покупки кружев.

— Но, право же, он обещал мне прислать их! Леди Рокминстер дала мне на них двадцать фунтов… — чуть слышно говорит Лора.

— Прикрываясь этой просьбой, ты послала письмо любовного содержания. Ты хочешь знать, все ли еще Клайв верен прежней страсти. Тебе кажется, что путь к сердцу душечки Этель открыт. Еще тебе кажется, что миссис Мейсон очень стареет и дряхлеет, и встреча с ее любимцем была бы…

— Ах, Пен, послушай, неужто ты вскрыл письмо?! — спрашивает Лора. Это препирательство заканчивается вполне добродушным смехом и еще кое-какими бессловесными изъявлениями нежности. Нет, мистер Пенденнис не вскрывал письма, но он знает его автора и тешит себя мыслью, что знает женскую душу вообще.

— Где вы только набрались подобного опыта, сэр? — осведомляется миссис Лора. На этот вопрос муж отвечает ей тем же способом, что и прежде.

— И почему бы бедному мальчику не обрести счастья, мой друг? продолжает Лора, прижимаясь к мужу. — Я уверена, что Этель любит его. Мне бы больше хотелось видеть ее женой милого ей славного юноши, нежели обладательницей множества замков и корон. Представьте себе, что вы женились бы на мисс Амори, сэр, каким бы черствым светским господином вы сейчас были, меж тем как…

— …став покорным рабом хорошей и доброй женщины, я и сам оказался не так уж плох! — восклицает ее образцовый муж. — Все добрые женщины, как известно, свахи; а этих двоих ты затеяла поженить с той самой поры, как впервые увидела их вместе. Итак, сударыня, раз уж я не читал вашего письма к полковнику (хотя частично и отгадал его содержание), поведайте мне, о чем вы писали. Уж не сообщили ли вы полковнику о разрыве Этель с Фаринтошем?

Лора призналась, что кое о чем намекнула.

— Чего доброго, ты еще написала, что Этель весьма расположена к Клайву?

— Ах, что ты, мой друг!..

Однако после строгого допроса, Лора, вспыхнув, признается, что действительно спрашивала полковника, не приедет ли он навестить миссис Мейсон, которая сильно стареет и очень бы хотела его видеть. Как выяснилось, Лора уже побывала у этой миссис Мейсон: третьеводни они с мисс Ньюком ездили к ней в гости; и Лора, заметив, как смотрит Этель на портрет Клайва, висящий у старушки в гостиной, поняла, что девушка в самом деле очень… и прочее, и прочее. Словом, письмо отправлено, и миссис Пенденнис с нетерпением ждет ответа; каждый божий день она обследует почтовую сумку и очень досадует на то, что нет в ней письма со штемпелем "Брюссель".

Принцесса де Монконтур, очевидно, была полностью посвящена во все чаяния миссис Лоры.

— Как, неужто и нынче нет письма? Ну что за досада! — восклицает принцесса: она тоже состояла в заговоре; вскоре в него вступил и Флорак.

— Наши дамы задумали поженить маленького Клайва с прекрасной мисс, сообщает мне Флорак.

Обсуждая возможность этого брака, он не скупится на похвалы мисс Ньюком.

— Я не перестаю восхищаться вашими англичанками, — говорит он любезно. — Такие свежие, такие прелестные — каждая что розан! И притом так восхитительно добры! Да, Пенденнис, вам повезло, мошенник вы этакий!

Мистер Пенденнис нисколько этого не отрицает. Ему достался выигрыш в. двадцать тысяч фунтов, а ведь в этой лотерее порою выпадает кое-что и похуже пустого билета.