Антонин Ладинский - В дни Каракаллы

— Пишешь стихи, Скрибоний? — спросил мой друг.

Тот отрицательно покачал головой.

— Пора стихов миновала. Кому нужны теперь стихи? Вернее, все их пишут. А помнишь, у Плутарха… Это случилось после поражения в Парфии легионов Красса. У парфян происходил пир. Трагик Ясон декламировал Эврипида. Ему рукоплескали, и в это мгновение в пиршественный зал внесли на блюде отрубленную голову Красса. Потрясающая сцена! Схватив голову за волосы и обезумев от вакхического опьянения, Ясон высоко поднял страшный трофей и стал читать знаменитые стихи о добыче счастливой охоты. И, как в театре, попеременно вступали хоры… Вот когда поэзия зажигала сердца людей!

Делия слушала его с брезгливой усмешкой. Вергилиан не мог без содрогания смотреть на нее. Делия угасала. На ее похудевшем лице глаза стали огромными.

Был вечер. Мы сидели вчетвером на каменной скамье перед домом. Остров Прохита стал совсем лиловым. Делия склонила голову на плечо Вергилиану.

Скрибоний говорил, когда заходила речь о здоровье Делии:

— Поезжайте в Египет. Наталис прав, Филоктет вылечит любую болезнь ослиной печенкой.

Но когда Вергилиан убеждал больную принять снадобья, приготовленные Ксенофонтом на оливковом масле, она отстраняла чашу рукой. Вергилиан пожалел, что с нами нет врача Александра.

В тот вечер разговор шел о других вещах. Скрибоний мог говорить целыми часами.

— Далеко в океане, за Геркулесовыми Столпами, существуют острова Блаженных. Будто бы их жители слышат шипение воды, когда солнце опускается к горизонту и касается моря. В той стороне покоится под водой Атлантида, о которой писал Платон.

— Я ничего не знаю, расскажи, Скрибоний, — попросила Делия.

— Якобы Платону сообщили об этом в Египте саисские жрецы. Отрывок можно прочитать в «Тимее» и в некоторых других книгах. Философ утверждает, что за девять тысяч лет до того времени, когда жил Солон, в океане возвышался огромный остров, по своим размерам более обширный, чем Ливия и Азия, вместе взятые. На нем обитали атланты, некогда воевавшие с предками афинян. В своем городе они могли выдержать любую осаду, потому что там находились два неиссякаемых источника — холодной и горячей воды. Город был обнесен валами и тройным рвом, соединявшимся с морем и наполненным водою, так как городская стена отстояла от берега всего на расстояние шестидесяти стадиев. Богатство атлантов было так велико, что они покрыли стены акрополя блестящей медью. Так они жили, собирая урожай два раза в год. Но в одну страшную ночь произошла какая-то катастрофа, о которой мы никогда не узнаем, солнце исчезло в клубах дыма, десятки вулканов стали изрыгать пламя, и этот остров, посвященный Нептуну, погрузился на дно со всеми людьми, животными и неисчислимым богатством…

Вергилиан заложил руки за голову и мечтательно смотрел на море.

— Мы построим большой корабль, Скрибоний, и поплывем за Геркулесовы Столпы, чтобы посетить острова Блаженных.

Но скептический ум Скрибония мешал ему мечтать.

— Едва ли ты нашел бы для своего корабля отважных корабельщиков. Ведь никто не решится отправиться в такое странствие. Рассказывают, что море там тинистое, как Понтийские болота, и засасывает корабли. Туда теперь нет дороги смертным. Лучше отправляйтесь в Египет, пока Филоктет еще врачует в Александрии.

Между тем, как мы и предвидели, «Фортуна Кальпурния» прибыла в Путеолы и Трифон явился к Вергилиану с письмом от сенатора. Опасения поэта оправдались. Кальпурний умолял племянника оказать ему еще раз услугу и немедленно отправиться в Антиохию, чтобы принять участие в переговорах по организации нового банка. Таким образом, судьба Делии была решена. Одинокий Скрибоний тоже позволил уговорить себя пуститься в далекое путешествие. Он никогда не был на Востоке и захотел посмотреть Александрию, о которой ему столько рассказывал Вергилиан.

— А вдруг будет буря и мы все погибнем? — ужасалась Делия.

Но Вергилиан успокаивал ее:

— Не бойся ничего. «Фортуна» — прекрасный корабль и выдержит любое испытание. Время для плавания еще спокойное, и ты без всяких помех прибудешь в Александрию, где тебя вылечит Филоктет. Кроме того, морской воздух улучшает аппетит. Ты будешь здоровой.

— Быть может, я увижу мать, если она еще жива?

— Александрия — огромный город, но мы разыщем ее.

Вергилиан улыбался при мысли, что снова увидит Аммония, но какая-то усталость сковывала его радость. Поэт решил, что доставит Делию в Александрию, а сам со мной и Скрибонием поплывет в Лаодикею и только по окончании всех дел вернется к Делии, порученной заботам знаменитых александрийских врачей.

Делия по-прежнему сгорала в необъяснимом огне, хотя счастливо улыбалась, когда видела что-нибудь приятное — закат над морем, или пухлого младенца на руках у матери, или искусно вырезанную на раковине камею. По-прежнему мы беседовали вчетвером, сидя на каменной скамье, откуда открывался чудесный вид на морское пространство.

Иногда Вергилиан дразнил христианку:

— Выслушай меня внимательно, Делия. Я не из тех, которые предполагают, что на христианских трапезах совершаются оргии. Но объясни мне: как могло быть, что какой-то рассеянный иудей провел во чреве кита три дня и три ночи и не был переварен огромной рыбой? Или, например, это христианское верование в воскресение мертвых! Как возможно восстановить из праха человеческое тело? Кажется, у Цельса я читал такой пример. Человек утонул в море. Его пожрали мурены. Рыбаки изловили мурен сетями и съели рыб с солью и перцем. Но во время бури погибли и рыбаки, и их трупы, выброшенные на берег, пожрали собаки… Где же искать тело того человека? И как оно может восстановиться в первоначальном виде из кишечника дикого зверя или хотя бы из погребальной урны? Вроде тех, что изготовляет Аквилин. Скажи, Делия, восставшие из гробов, лысые в час смерти, будут с волосами или останутся плешивыми?

Делия смеялась. Я мысленно упрекал друга за то, что он разрушает счастливую веру слабой женщины:

Вергилиану самому становилось неловко, он прекращал насмешки над верованиями Делии, и разговор переходил на другие предметы. Возлюбленная поэта жила в том мире, куда для нас не было доступа. Там царила покорность, а Вергилиан хотел разговаривать с богами как равный. Он не боялся кары: по его убеждению, над миром царит слепая судьба, и человеку нет спасения ни от богов, ни от людей.

И вдруг мы увидели, что Делия плачет.

— Ты плачешь, Делия? — спросил Вергилиан с нежностью. — Я огорчил тебя глупыми шутками?

— Нет. Я вспомнила свои детские годы.

— Ты никогда не рассказывала мне о детстве, Делия.

— Ты же знаешь. Я родилась в Александрии. В самом замечательном городе на земле. Мы жили в предместье, отец мой был поденщиком, а мать занималась по хозяйству, и оба считали себя христианами. Мне с детских лет хотелось танцевать. Но он запрещал.