Джин Плейди - Королева Виктория

Однажды Эбердин явился ко мне в гневе на Пальмерстона, который без его ведома поддерживал связь с нашим послом в Константинополе.

— Это же государственная измена, — сказала я. Эбердин пожал плечами. Он был намерен воздержаться от вступления в войну, но не ему с его мягким характером было бороться с Пальмерстоном. Я была на стороне Эбердина.

— Император одержит победу, — сказала я, — и если русские проявят великодушие, а турки благоразумие, всей этой неприятной истории придет конец.

И тут лорд Пальмерстон ушел в отставку. Все сразу же начали выражать свои чувства. Мистер Гладстон считал, что Пальмерстона необходимо вернуть в правительство. Леди Пальмерстон неутомимо доказывала всем, что в такое время стране не обойтись без ее мужа, а лорд Эбердин нервничал. Он думал, что правительство падет, что будет катастрофа, и он не видел, Как они могут выжить, если Пальмерстон не вернется. И он вернулся. Вскоре мы услышали, что Россия потопила турецкий флот.

Пальмерстон стал героем дня. Его пророчества оправдались. Он уже давно предупреждал правительство о грядущих событиях и о том, что нам необходимо было участвовать в военных действиях, но они предпочитали отмахиваться от его предупреждений.

Виновника нашли быстро и единогласно — это был Альберт. Пальмерстон выступал в роли национального героя, Альберт — злодея.

Появились статьи в газетах. На стенах писали лозунги. Люди носили плакаты с требованиями, чтобы он вернулся в Германию. О нем говорили самые ужасные вещи. Я не могла поверить, что выставка и все то, что он сделал хорошего, могло быть так скоро забыто.

Почему мы не выступили в защиту бедной маленькой Турции? Потому что этого не желал Альберт. Немец Альберт! Королева не хотела нашего вступления в войну, потому что каждым ее шагом руководит Альберт. Кто правит страной? Немец Альберт. Кто хочет, чтобы Англия стала достоянием его немецкой родни? Он в родстве с русской императорской семьей; он предатель. Он говорит по-английски как немец; он не похож на англичанина, он чересчур миловидный; он никогда не улыбается; он презирает народ; он самодовольный и ограниченный.

А с другой стороны — веселый, жизнерадостный, блестящий Пэм. В юности он был немного распущенным. Ну и что же? Он же настоящий мужчина. Мужчина, который потешается над жизнью и в то же время наслаждается ею, и при всем том руководит страной так, как должно. Он всегда умел усмирить наших врагов, когда был у власти. Почему? Потому что лорд Пальмерстон считал, что Англия для англичан, и не хотел уступить ее этим наглым, самодовольным, выступающим гусиным шагом немцам. Долой Альберта!

Повсюду появлялись карикатуры и комические стихи. Страна находилась в состоянии истерии. Я плакала от бессильного гнева и возмущалась глупой толпой.

— Как они смеют? — кричала я. — Необходимо принять меры. Я была не единственная, кто так думал.

Мистер Гладстон оказался нам хорошим другом. Он написал статью в «Морнинг пост», которая произвела большое впечатление; вопрос обсуждался в палате, и обвинения против Альберта подверглись осмеянию; многие высказывались о нем очень лестно. Среди них был и мистер Дизраэли. Лорд Джон Рассел произнес великолепную речь, в которой заявил, что всей этой истерии следует положить конец, поскольку все обвинения против Альберта были сущим вздором.

К счастью, это успокоило народ, но в некоторых кругах были опасения покушений на жизнь Альберта. Для меня в таких покушениях не было ничего нового, но я боялась за Альберта.

Когда я открывала парламент, Альберт был со мной, и премьер-министр настоял, чтобы были приняты все меры «предосторожности. Мы ехали под надежной охраной. Премьер-министр оказался прав: толпа приветствовала Пальмерстона и освистывала Альберта и меня. Это так огорчило меня, в особенности когда я вспоминала, как они приветствовали меня, когда я появлялась перед ними маленькой принцессой. Как печально изменилась жизнь!

Лорд Эбердин не хотел воевать, но Пальмерстон угрожал отставкой в случае неприятия более жестких мер, и народ его поддерживал. Быть может, война привлекала их потому, что она шла так далеко, но, во всяком случае, я видела, что страна неизбежно движется в этом направлении.

В феврале наше правительство послало России ультиматум: или они освобождают дунайские территории до конца апреля, или мы объявляем им войну. Они не ответили, и война началась.

Мы могли атаковать Россию только с моря: наш флот под командованием адмирала Нейпера вошел в Балтийское море, а в сентябре мы высадились в Крыму. Там было двадцать четыре тысячи англичан, двадцать две тысячи французов и восемь тысяч турок. Нашей целью было завладеть Севастополем.

С балкона Букингемского дворца я наблюдала, как войска отправлялись на фронт. Я хотела, чтобы они видели меня и знали, что душой я с ними. Потом я поехала в порт проводить их, я хотела, чтобы все они знали, как близко я принимала к сердцу их судьбы.

Как я ненавидела войну! Я могла думать только об этом. Я ненавидела смерть и разрушение и то, что мои подданные вынуждены были находиться среди всего этого. Я с ужасом думала о том, какие страдания переносили наши солдаты: катастрофа при Балаклаве, ненужные победы при Альме и Инкермане, чудовищные эпидемии, косившие армию и убивавшие больше людей, чем пушки.

Я гордилась мисс Флоренс Найтингейл [58] Найтингейл, Флоренс (1820—1910) — английская медсестра; организатор и руководитель отряда санитарок во время Крымской (Восточной) войны 1853—1856. Создала систему подготовки среднего и младшего медперсонала в Великобритании. , которая со своими сестрами милосердия отправилась на фронт.

Альберт проводил часы за письменным столом; он постоянно придумывал всякие улучшения для армии, которые затем представлялись правительству. И почти все они были приняты. Правительство было слабым; Альберт все больше соглашался с Пальмерстоном. И в свое время случилось неизбежное: Пальмерстон стал во главе правительства. Многие считали, что он единственный мог положить конец этой злополучной войне. И хотя никаких чудес не произошло, события стали развиваться к лучшему. Пальмерстон, энергичный и деятельный, пользовался поддержкой народа. Он и Альберт пришли к согласию по многим вопросам, и моя антипатия к нему ослабела немного.

Вскоре пришло известие о смерти императора Николая. И нам показалось, что это может изменить ход войны.

Но мы ошиблись — война продолжалась без него. Альберт отправился во Францию для встречи с императором. Вернувшись, он привез с собой многочисленные заметки и сказал, что, по его мнению, император довольно ленив. Как бы то ни было, этот визит способствовал улучшению отношений с Францией, и я была уверена, что Альберт произвел прекрасное впечатление.