Эдгар Доктороу - Марш

Христос всемогущий! — удивился сержант Мелоун. — Это еще кто?

Неужто же неясно, что никакие мы не шпиёны, — проворчал Джубал Сэмюэлс.

Мы вон ту девку ищем, — сказал Джейк Иерли и указал на Перл.

Ну, вот она я, — проговорила Перл.

Ежели ты знаешь Библию, мисс Перл, должна помнить, что есть там такая Иезавель, — сказал Джейк Иерли. — Так что пошли-ка лучше с нами.

Я не Иезавель.

Что я — не вижу? Сидишь тут с солдатами. Твой белый папаша наделил тебя светлой кожей. Это чтобы легче блудить было? Или ты пойдешь с нами, или станешь в этой армии вроде как Иезавель, вроде как твоя мать была для масы Джеймсона.

Перл отложила миску и встала. Моя мать была бедной рабыней, как и ты, Джейкоб Иерли. Но она была хорошая, добрая душой, не то что ты — ходишь тут с куском льда вместо сердца. О Перл вы никогда знать не знали и думать не думали — ни ты, Джейкоб, ни ты, Джубал Сэмюэлс — нет, ни один из вас. Единственный кто — это Роско, тот всегда был мне другом. Вместо отца мне был. Приносил с кухни поесть, когда бывало голодно. Смотрел за мной. А от вас Перл ничего хорошего не видела — ни тогда, ни теперь.

Кларк встал и кивнул двум рядовым. Отведите этих двоих туда, где им место, — сказал он.

Никогда Перл никому не давала себя пальцем тронуть! Была маленькая, брат пытался. Ну конечно, щ-щас! Взяла, да как двину ему костлявой коленкой! Туда, ну, где у него всякое хозяйство, и нет вопросов. А после никто и пытаться уже не смел. Ты слышишь меня, мистер свободный человек Джейкоб Иерли? Никто и никогда! Никакая я не Иезавель!

Таким образом получилось, что Перл свое решение приняла, и к тому времени, когда они проходили маршем через Милледжвиль, она была у Кларка ротным барабанщиком. На каждый второй шаг просто била палкой в барабан, и солдаты придерживались этого ритма, хотя некоторые посмеивались. Она глядела прямо вперед и шла, гордо расправив плечи, пусть ей и странно было, что из окон на нее смотрят белые люди. Надо же: никто из них не знает, что мальчишка-барабанщик это она!

Восточнее Милледжвиля погода изменилась, да и местность пошла болотистая. Сильный дождь застучал по листьям карликовых пальм, развел на дороге жидкую грязь. Саперы принялись мостить дорогу жердями от заборов и тонким кругляком из молодого леса. Фуражиры Кларка, шедшие в авангарде, первыми переправили свои подводы по понтонному мосту через Окони-Ривер. Прошли чуть дальше, и дождь ослабел, земля стала повыше и потверже, так что в результате они ушли вперед к Сандерсонвилю, оторвавшись от основных сил. Кларк хотел с города, что называется, снять сливки и там ждать. У него было тридцать человек верхами, шесть подвод и столько же вьючных мулов. Изучив карты, Кларк уже знал, что от Сандерсонвиля к востоку и дальше до самой Саванны почвы пойдут бедные, так что добычи будет чем дальше, тем меньше, ведь, кроме риса, там и не растет ничего. Да и как, скажите на милость, в походных условиях с этого риса шелуху сковыривать? Команду фуражиров Кларка [4] Фуражиры Кларка — кавалерийское подразделение, тогда как должность барабанщика была характерна для пехотных частей. в полку хвалили; реноме надо поддерживать, к тому же у Кларка завязалась конкуренция с отрядом лейтенанта Хенли.

В четверти мили западнее города на повороте дороги Кларк скомандовал остановиться. Подъехал сержант Мелоун, посовещались. Тут было нечто посерьезнее, чем очередная плантация. За лесом виднелся шпиль церкви и крыша какого-то общественного здания, возможно суда.

Близился вечер. А в городке ни огней не видно, ни запаха дыма оттуда не доносится.

Сержант, возьмите с собой двоих. Пойдете пешком и не по дороге. Дол о жите обстановку.

Разведчики ушли, и Кларк стал ждать. Где-то сзади в сгущающихся сумерках тихо поскрипывала кожаная упряжь, дышали и пофыркивали лошади. Кларк поехал вдоль колонны подвод; Перл оказалась в последней. Девчонка сидела на козлах рядом с возницей. Она сверкнула на Кларка из темноты глазищами, которые словно впитали в себя весь еще остававшийся свет, ему уже невидимый, но ей, как и всё вокруг, подвластный.

Проехал чуть вперед встретить возвратившуюся разведку. Мелоун доложил, что в городе тихо, улицы пусты, но окна в домах светятся. Говоря, он смотрел не в глаза начальнику, а в землю, что Кларк истолковал в том смысле, что он, Кларк, по мнению сержанта, хотя и шибко грамотный, но ведет себя как сопляк, как баба. Дескать, что с него взять — аристократ, интеллигент из Новой Англии. А раз так думает Мелоун, стало быть, и остальные тоже.

На землю опустился туман. Кларк отдал приказ расчехлить винтовки, и рота двинулась на Сандерсонвиль.

Когда началась стрельба, последняя телега ехала через перекресток на окраине городка, поэтому возница, не без криков и ругани, сумел развернуть перепуганных мулов в обратную сторону. Перл перелезла с козел в фургон и стала смотреть назад. Никто за ними не гнался. Услышала крики. В свете беглых вспышек ружейной пальбы она видела, как солдаты падают с коней. Ездовой вовсю нахлестывал мулов, фургон несся все быстрей. Перл выпрыгнула. Приземлившись, упала на руки и коленки. Прихрамывая, отошла в кусты и спряталась.

Короткое время спустя мимо галопом промчались две лошади без седоков. Через минуту проехали трое или четверо федералов, потом двое на одной лошади. После этого она сбилась со счета. Молилась только, чтобы никуда не делся ее лейтенант.

Отступить Кларк не мог, даже если бы захотел. Ни о чем не думая, он лишь старался справиться с запаниковавшим конем, держа повод в одной руке, а локтем другой прижимая к себе энфилдовский мушкетон [5] Энфилдовский мушкетон — однозарядная винтовка, заряжаемая с дула; скорострельность 1–2 выстрела в минуту. Боец зубами скусывает кончик бумажного кулька, высыпает из него порох в дуло, следом запихивает туда скомканный кулек, потом пулю и проталкивает ее до упора шомполом. Затем вставляет шомпол в гнездо под стволом и вновь берет оружие на изготовку. А еще надо сменить капсюль на трубке воспламенителя. и паля из него в каждую мимолетную тень и силуэт. Внезапно выехав из переулков, южане кинулись на врага рассыпной наступательной лавой. Сержанта Мелоуна, когда он привстал на стременах, чтобы прицелиться, на скаку зарубили саблей. Вот он оглянулся на Кларка, а у самого словно кровоточащий рот удивленно раскрывается на шее, и он падает наземь. В тумане воинственные крики инсургентов превращали их в завывающих призраков, в дьявольские видения, которые появляются и тут же исчезают. Кларк тоже что-то кричал. Он не испытывал страха, пока его винтовка не перестала стрелять. Тогда он набычился, по-жокейски приник к шее коня и попытался броситься куда-то галопом — куда именно, он не ведал и сам. Но конь оступался, спотыкаясь о тела, и вдруг перед Кларком выросла стена из коней и всадников. Выпрямляясь, он почувствовал, что к его затылку приставлен ствол: услышал, как взвели курок. Кларк замер и этим словно подал сигнал отбоя; шум схватки как по команде стих, и стало слышно тяжкое дыхание лошадей и людей.